Официальный сайт липецкой
писательницы

В суд подала многодетная мать, художница, проработавшая у нас три года. Она требовала компенсацию за моральный ущерб, причиненный работой «в невыносимых условиях в подвальном помещении», принесла справки о тяжелом
состоянии здоровья, об отсутствии кормильца. Именно ей мы
шли на многие уступки, мирясь даже с невысоким качеством ее работы. Да где ж взять его- это самое помещение?
Суд затянулся… В коллективе воцарилась нехорошая тишина. Все ждали – кто кого.
И сила моя рухнула. Я испугалась. В своей стране мы почувствовали себя с Олегом совершенно незащищенными законом. Даже судья нам об этом сказал. Казалось, мы были
зажаты в угол – коллектив обступал со всех сторон и скалил зубы. Если мы проиграем процесс – жалеть никто не будет. Давно я не испытывала такого страха, такого ужаса…Закручинилась я в тоске неведомой, в тоске непрошенной…
Российскую беду – неуважение людей к чужому труду, к чужой собственности, рожденную еще в школе, на уроках истории, когда изъятие собственности у помещиков и капиталистов, у зажиточных крестьян – воспринималось великой доблестью, ошибочно приняли мы с Олегом как свою вину, свою несостоятельность. Это была кара за мое воровство на рынке…
В этих страницах жизни, кроме печали и разочарования, мы не смогли прочитать ничего…
……………………………
Но слезы лить по былой дружбе было некогда. Мы были почти разорены. Надо было отдавать долги- Русский стандарт жалеть не будет. Мы снова поехали в Москву на ярмарку. Только уже под Новый год. В палатках стояли я, Олег, моя дочь Аленка. И
единственная художница Аленка Сонина. Она хоть и зараза еще та, но в трудную минуту на нее положиться можно. За три недели мы отбили все долги.
Но больше мы на ярмарки не ездили.
Это было высшим аккордом изнурительного труда. Неизвестно – куда же в мороз можно сходить в туалет, единственный – в туманной дали, весь завален по самое не могу.
Не сядешь же посреди народа в снег голой попой? Игрушки большие – пока их развернешь да обратно завернешь – это же не трусы. Тяжелые… Уходили, когда пустели все улицы
– уже ночь на дворе была. А вставать уже в пять часов надо. Как назло, навалилась бессонница. Может, в чужом городе устаешь больше?
В этом каторжном труде, которое достало нас по самое горло, которое захлестнуло тошнотворной тиной по самое не могу – оказался большой плюс.

Я больше не хотела работать как прежде.
Государство будет снова и снова доказывать, что благополучие общей массы людей должно стоять на первом месте, а собственное счастье отдельного человека – на
втором. Потребует заботы о коллективе. Нас, предпринимателей, пытаются заставить вращаться в механизме, призванном работать на толпу, из которой лишь немногие жаждут служить праведно.
Возможно, больше нет другого выхода. Вот и мы с Олегом не смогли помочь каждому в своем маленьком государстве – в таком случае не осуществилось бы наше собственное предназначение.
Еще Рэнди Гейдж, мультимиллионер, начавший с мойщика посуды, писал: «люди, которые тратят свое существование не на собственные нужды, а на удовлетворение потребности других, не являются ни благородными, ни великодушными, ни нравственными. Они психи… Вашей высшей моральной целью должно быть собственное счастье».

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Вы можете перейти в конец и оставить комментарий. Уведомления сейчас отключены.