После проповеди послушницы, каждая сама по себе, шепотом каялись в грехах своих и просили бога о помощи, многократно крестя себя и кланяясь. Подходили к Луке спрашивать благословение на исповедь. Вообще в монастыре ни одно действие не происходило без разрешения Луки. На все полагалось спрашивать благословение: на уборку, на молитву, на рисование, на работу.
Для того, чтобы исповедоваться, нужно было готовиться заранее, читать надлежащие молитвы и каяться. Исповедоваться каждый день было необязательно. Но все послушницы исповедовались каждый день. Это была единственная возможность общения с Лукой.
Я подходила к нему и клала руки на грудь крест-накрест. Правая рука должна быть сверху. Опускала глаза и каялась. Грехи мои были многочисленны: воровство на рынке, болезненная, доводящая до отчаяния привязанность к мужу- я долго и монотонно бубнила их. Лука меня, как и всех, внимательно выслушивал, неторопливо осенял крестным знамением и говорил: «Раба Божия Тамара, во оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь». Давал мне прихлебнуть из чаши кровь Христа (кагор) и маленькую просвирочку, которая олицетворяла тело господа. После этого я была допущена «под крест»: целовала большой крест на груди Луки и его белую, пахнущую хвойной смолой руку.
Послушниц было около 30 человек, и вся процедура исповеди и причастия длилась довольно долго. Потом все женщины поздравляли друг друга и снова по очереди подходили к Луке испрашивать благословение на работы. Все текло как-то само собой, и послушницы сами себе находили занятия: уборка храма, работы на огородах, в коровниках.
Огороды были огромные; прополка, поливка овощей занимала все время. Мы работали, не разгибая спины, и постепенно мой надорванный тяжелым трудом на рынке позвоночник начал давать о себе знать. Все следили друг за другом, и отдохнуть не было никакой возможности. Я не понимала, куда исчезает молоко от коров, которых мы доили, – нам его никогда не давали…
С пяти часов вечера начиналась вечерняя служба. Длилась она не 5 – 6 часов, как утром, а наполовину меньше. После вечерней службы мы ужинали и убирались на кухне.
Лука советовал постоянно про себя читать молитвы. Сначала мне никак это не удавалось. Потом я постепенно втянулась и даже нашла в постоянных молитвах недостающее мне умиро¬творение.
Я стремилась к свободе. И потому сотворила собственные молитвы. Они шли по дорогам, входили в города, останавливались передохнуть. Они несли Всевышнему мою просьбу и мольбу о помощи…
Я вливала в них силу собственного духа. Свое дыхание, свой звук и даже запах. Когда наступала тишина, я отчетливо слышала их.
«Окропи меня иссопом из голубых цветов, убели как снег грехи мои, сотвори меня заново, Боже всещедрый»
«Как по капле дождик собирается, как по крошке пчела свою поноску носит, как звезды ночью загораются, так собери по песчинке мою душу заблудшую Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный.»
Я постепенно привыкала к жизни в монастыре, и тяготы ее скрадывались молитвами. Постепенно смирение наполняло мою душу, и из нее медленно, очень медленно, но все же уходило все недоброе, что переполнило мою душу. Однако в самой глубине души своей я чувствовала какую-то неестественность этой жизни. Будто я находилась в защищенном чреве матери, который давал мне безусловную безопасность, но не решение моих проблем…
И я, как ни хотела этого, но все же неизбежно чувствовала, что когда-нибудь жизнь, сама жизнь, которую я не выдержала и которая принесла мне столько страданий, когда-нибудь властно позовет меня. Я поняла, что в монастырь я пришла не насовсем, а за временной передышкой. Шли недели за неделями, месяц за месяцем, но понять и решить свои проблемы я по-прежнему не могла. Жизнь между послушниц между тем текла сама собой и как бы мимо меня. Я не хотела и не принимала участия в общении, и рано или поздно от меня отстали, тем более что я была достаточно терпелива и не отвечала злом на насмешки. Я как бы была в коллективе- и вроде как меня не было. И в то же время я чувствовала и видела, как ни хотела я видеть этого, что послушницы дерутся из-за Луки, редко – за кусок хлеба, что Марфа невзлюбила некоторых и постоянно нагружает дополнительной работой. Я слышала, что священник Сергий побил палкой одну из молодых девочек за то, что она плохо подоила корову, и т. д. Я чувствовала, что жизнь все же бурлит даже вокруг меня, но не хотела ее замечать и жила тихо, погрузившись сама в себя…
Метки: рассказ Тамары
Еще одно подтверждение тому, что ответы на свои вопросы нужно искать ВНУТРИ себя, а не ВОВНЕ! Так же, как и любовь! А убегать на край земли, прятаться… Это не выход.
Спасибо! Замечательный рассказ! Сам я крещеный, но не церквленый. Всегда интуитивно чувствовал фальшь “околоБОЖЬЕГО промысла”… А по жизни шагаю с ВЕРОЙ в душе. Народная мудрость: “На БОГА надейся…” не для ‘красного словца’ появилась, когда-то. Все бы это понимали, глядишь “сети” разного рода сект приходили бы из “океана” людских судеб пустыми…