Дом отца Сергия был двухэтажный, с колоннами. Служил он в церкви священником, и церковь, наполовину из красного кирпича, наполовину из дерева, была на краю села. А потом кто-то поджег ее, я видела, как она, скорбная и обугленная, пугающе выглядывала весной из белой сирени, зимой – из белых сугробов. Отец Сергий остался без работы, переезжать куда-то не захотел: во-первых, дом хорош, бросать жалко, потом хозяйство, да сын у него «без мякушки в голове». Я его не видела, но рассказывали, что разговаривать он так и не научился, хоть 20 годов уже, мычит все и слюни по бороде текут, дюже неприятный парень. И жена была, Евдокия, говорят, похлеще Марфы в пять раз.
Вот и остался Сергий при монастыре, хотя, вроде, и отношения к нему особенного и не имел. Монастырь построили уже после того, как церковь сгорела, бизнесмен тот уперся,- мои деньги, мол, и все тут. Не желаю церковь пожженную реставрировать, хочу монастырь, чтоб все как положено –и молодой монах, и послушницы- чтоб все при всем.
И еще замечала я, что, несмотря на то, что Лука главный в монастыре был, он ведь и зарплату получал, как положено, а отец Сергий нет,- все равно создавалось твердое впечатление, что монастырем правил-таки не Лука. Уверенной походкой, как к себе домой, входил в божий храм пузатый, с лоснящимися румяными щеками, коренастый отец Сергий. И крест клал он своими пухлыми руками небрежно, как бы нехотя, сразу шел к женообразным послушникам и устраивал им разгон. За что, всегда находилось. И смиренные слуги каялись перед ним и низко кланялись, а отец Сергий багровел и находил все новые и новые их прегрешения. Кричал он на всех и голос его, переходящий на визг, разносился по всему храму. Визжал на женщин, которые работали у него в доме, даже на Луку, на Луку умудрялся голос повышать… Насколько я понимала в церковной иерархии, монах выше белого священника, потому что у него есть возможность продвигаться по пути служению богу дальше, он может стать иеромонахом. А священник женатый, нет, он так и останется священником. Лука за монастырь и перед начальством отчитывался и на все у них благословения спрашивал, однако какая-то глубокая интеллигентность или нравственность не позволяла ему противостоять грубому, почти безграмотному отцу Сергию. Я не хотела думать про это, но все же думала. Что вот также Россию упустили из рук великие люди, не умеющие защищать свое добро. А шудры, простолюдины, не скованные никакой моралью, легко взяли чужое, не принадлежащее им по праву, вытравили из страны весь цвет русской интеллигенции и взяли на себя право вершить судьбы великого русского народа.
Монастырь посещали, бывало, даже иностранцы и оставляли дорогие подношения. Монастырь назвали в честь одной святой старицы, распустили слух, что и ее целебные мощи покоятся в храме. Отец Сергий про подношения узнавал моментально, да ему и Марфа могла доложить, и он тут же властно накладывал на все свою лапу.
И пусть делают, что хотят, дела мне никакого нет ни до этого ангелообразного Луки, ни до толстозадого Сергия. Раз умеет так ловко пригрести все к своим пухлым ручкам – молодец, и все тут…
Занавесочки у священника белые, чистенькие, наглухо задернутые, свет приглушенный. «Если будет орать, уйду сразу», – решила я. Двери дубовые, прочные. В сенцах тепло, пахнет парным молоком, птичьим пером и солеными грибами. Пахнет хорошо сытостью.
Я отворила дверь в комнату… Никого нет… В кухне никого… А сколько рыбы! И сушеные огромные рыбины со вспоротыми брюхами и желтой пахучей икрой, и простые жирные селедки с налипшими крупинками укропа, крупно нарезанные на тарелках и присыпанные сочнящимися кружками лука… Блины… Блины желтой стопочкой, залитые медом, потные бутыли со светлой жидкостью… У меня закружилась голова, и хмель с новой силой ударил мне в голову. «Если заставят подносить блюда, то я обязательно проглочу кусок вон той селедки», – подумала я, и это решение придало мне уверенности. «Да вообще не буду никого ждать, так съем», – решила я (ах, да что мне терять-то теперь было) и быстро сглотнула огромный сладкий кусок вместе с костями и прозрачными кусочками лука… Да, вот скажу я вам, есть все же рай на земле. И стала искать я людей в этом огромном доме, и губы мои были несказанно вкусны…
Первой, кого я увидела, была Марфа. Она стояла возле маленькой комнатушки, у которой по старинке не было двери, а была лишь ситцевая шторка голубого цвета. И Марфа, слегка отогнув этот легкий лоскуточек, сердито, как кошка, шипела в глубину темной комнаты: «Ах срамница эдакая, богу служить отказываешься?»
Любопытство толкнуло меня под бок, и я уже, стоя позади увлеченной, ничего не видящей Марфы, глядела в комнатку…
Метки: рассказ Тамары
Еще одно подтверждение тому, что ответы на свои вопросы нужно искать ВНУТРИ себя, а не ВОВНЕ! Так же, как и любовь! А убегать на край земли, прятаться… Это не выход.
Спасибо! Замечательный рассказ! Сам я крещеный, но не церквленый. Всегда интуитивно чувствовал фальшь “околоБОЖЬЕГО промысла”… А по жизни шагаю с ВЕРОЙ в душе. Народная мудрость: “На БОГА надейся…” не для ‘красного словца’ появилась, когда-то. Все бы это понимали, глядишь “сети” разного рода сект приходили бы из “океана” людских судеб пустыми…