Если бы Сергей Есенин жил в нашем веке, я уверена, он также стал бы знаменитым поэтом. И дело здесь вовсе не в его таланте, который, бесспорно, отрицать никто не станет.
Есенин еще в те годы отлично почувствовал, как нужно себя раскручивать, попросту говоря, – пиарить. Его удивительная природная смекалка позволила ему безошибочно вычислить – конкурентов у него среди поэтов почти не было. Нет, поэтов-то как раз хватало, поэтов после революции было – пруд пруди. Но не было – выходцев из народа, из самой глубинки, из деревни. Был Блок, Маяковский, Цветаева, Ахматова, но все они были – из интеллигентской среды, а новое правительство как раз этих интеллигентов-то и истребляло.
Правда, был, был единственный конкурент, и как раз именно он сыграл в жизни Есенина роковую роль.
Посмотрим, что пишет Есенин в одной из своих автобиографий: «Я переехал в Петербург. Там меня более всего своею неожиданностью поразило существование на свете другого поэта из народа, уже обратившего на себя внимание, Николая Клюева. С Клюевым мы очень подружились»
Да, они действительно не только подружились, а просто приклеились друг другу. На одной сцене – парой выступали, вместе ходили в гости, везде и всюду на людях – были вместе. Но уже тогда между ними пошла незримая борьба, соцсоревнование. Судите сами: ставка была слишком высока – звание народного поэта. До Есенина Клюев был один. Его охотно печатали, приглашали в клубы на выступления. Он старался, как мог, выглядеть народным: ходил в ситцевой темно-синей рубахе в белый цветочек, в высоких сапожках на каблучке, подпоясывался лаковым ремешком. Но, не смотря на все старания, Николай выглядел, как мелкий приказчик, или – хуже того, – походил на попика. Почему? Волосы имел жидкие и тонкие, распускал их по плечам и мазал маслицем – раз. Черты лица были мелкие и хитроватые – два. И, наконец,- он был далеко не молод, обладал тихим и невыразительным голосом, да к тому же стих слагал, как дрова рубил – выходили они сырые да тяжелые.
И вот приехал наш красавец из Рязанской губернии- кудри золотые, из кольца в сосульки вьются, глаз голубой и вострый, голос озорной и звонкий, румянец – во всю щеку. Свежий и юный, как цветок яблони, пахнет парным молоком и луговым сеном – первозданный бог, да и только. Хладнокровно! ( о чем неоднократно хвастался) определил для себя, что лучше, чем воспевать деревню, родину – ничего не придумаешь. Но и этого было мало – Сергей прикупил классные рубахи для выступлений (правда, и так в них по улицам ходил), и рубахи были не простые, а русско-народные, из алого и василькового шелка, да с вышивкой крестиком! Подпоясывался он золотым кушаком, и сапожки приобрел себе – не то что у Клюева- грубые да черные, а красные, да хромовые. Многие знакомые, что видели Есенина в этом одеянии, не выдерживали – от стыда за него – отворачивались, в те времена пиар-ход был неведом. А Есенину хоть бы хны: приобрел себе расписную балалайку, и худо- бедно перебирая струнки, стихи свои со сцены пел. А читал он – ого – го как!- со второй минуты слезу прошибал!
Москва ахнула! Не прошло и двух недель, как весть о нем достигла всех уголков русской столицы. Поэт пошел по рукам, как дорогая игрушка или неведомая зверушка – его приглашали во все клубы и дворцы, и секретные особняки. Каждый уважаемый и уважающий себя человек, власть имущий – счел свои долгом – принять и обласкать его в своем доме, потрогать его льняные кудри, поправить его шелковую рубашку, послушать его чудные речи, показать его – всем знакомым.
Тут Клюеву и пришел конец. Он, конечно, Сергея нежно на людях обнимал и называл «голубем», но что бы вы чувствовали на его месте? Его слава мигом сошла на нет – это еще полбеды. Но Сергей, Сергей- то каков!- хоть и считал Николая «своим первым учителем и другом на всю жизнь», а все ж не пожалел – добил для полного спокойствия. «Клюев хороший поэт, но жаль, что второй том его «Песнослова» хуже первого». А сборник стихов-«Песнослов»- был у Клюева самым ценным, чем он особо гордился и за что себя величал «народным».
И это было – самым безобидным печатным заявлением о «своем друге».
Получив долгожданную славу, Есенин снял с себя все русские рубахи, нарядился в заграничные одежды: тут и котелок, и длинное пальто, и даже изящная тросточка.
Перенесемся к последним дням Есенина. Лучи славы не только грели ярче солнца, но и больно обжигали. У любого взлета случается падение. Сергей переживал острый творческий кризис, развелся с последней женой – внучкой Толстого, не докончив лечения, сбежал из больницы, где лечился от алкоголизма. Сильно расстраивался из – за родных детей, которых воспитывал его бывший друг. Ну, попал в черную полосу, так ведь не за горами – и белая. Но в таком состоянии каждая мелочь имеет решающее значение. Есенину нужна была поддержка, дружеское слово, и на свою беду – он вспомнил о Клюеве, с которым давно не виделся. Собрал своих приятелей, которых всегда было под рукой – что грязи, и помчался разыскивать своего «учителя». Разыскали Клюева, ни свет, ни заря подняли с постели, и Сергей, почитав свои новые стихи, при всех потребовал, чтобы Клюев немедленно ответил, нравятся ли они ему. Тот долго колебался, и, наконец, сказал те самые роковые слова:
-Я думаю, Сереженька, что, если бы эти стихи собрать в одну книжечку, они стали бы настольным чтением для всех девушек и нежных юношей, живущих в России.
И все. Есенин помрачнел, два дня походил сам не свой, ни с кем не разговаривая, а на ночь глядя, – взял, да повесился.
Не стоит, разумеется, Клюева полностью обвинять в смерти поэта. В последний вечер перед гибелью словно демон очертил вокруг Есенина зловещий круг: не открыла дверь знакомая, к которой он постучался за помощью и утешением, не вернулся близкий друг, которому он дал почитать свои стихи, написанные кровью – из которых ясно следовало, что это его последние на земле слова…
Но Клюев – не упустил момент и нанес решающий удар – в самое сердце…
Гений и злодейство. Как это знакомо, как сейчас уже этим никого не удивишь, так как если не ты, то тебя. А самое главное выждать нужный момент, тогда одно якобы вскользь оброненное слово может нанести сокрушающий удар. Жаль только, что из-за него гибнут гении, которые могли бы прославить народ, свою державу.