Прослушать рассказ Не хочу жить
Сын погибал. Нет, он ничем не болел, он был крепким розовощеким мальчиком, и ничего не предвещало беды.
«Не хочу жить»,- сказал он однажды утром, и у Веры сжалось сердце. Она принялась его расспрашивать, но ничего вразумительного объяснить он не мог. Мать всмотрелась в него внимательней и ужаснулась. У Олега были мутные, пустые глаза. Она наскоро оделась, побежала в школу, нашла классную руководительницу, Татьяну Петровну и приступила к ней с расспросами.
-Да, какие-то конфликты с ребятами, десятый класс -сами понимаете. Но ничего особенного, все образуется. Да уверяю Вас, уже все наладилось. Кажется, ему нравится Наташа Романова. Обычные проблемы . Мы все через это прошли.
Вера немного успокоилась. Она вспомнила, какой была эмоциональной в юности, как часто влюблялась, рыдала, и теряла покой. Все образуется.
Но вышло по-другому. Олег ушел в состояние какой-то заторможенности, замкнулся в себе. Дальше – хуже. Он стал пропускать занятия, хорошо еще, если оставался дома и лежал целый день на диване, глядя в потолок. А то уходил на целый день и возвращался , когда хотел. Он похудел, перестал за собой следить : не причесывался, не чистил зубы, ходил в мятых рубашках, на ночь не снимал носков. Вера рыдала, металась перед ним, сын смотрел на нее равнодушными , черствыми глазами. Отчима Олег не воспринимал. Он четко определил для себя -подражать только сильным и волевым людям, а Костик, как звал он отчима, таковым в его представлении не являлся. Костик был молодым, моложе матери, смешливым, худосочным, с тонкими длинными руками и такими же ногами. Он отлично бегал, хорошо плавал, играл на гитаре и смешно пел – вообще, он был неплохим парнем, но авторитетом у Олега не пользовался.
Состояние Олега ухудшалось с каждым днем. Он попал в состояние пустоты, из которого уже не мог выбраться самостоятельно. Жизнь казалась ему непереносимой и жестокой – это был целый заговор богов . Все было заранее предрешено, записано на небесах, а разве можно бороться с высшими силами?
И как-то все началось из-за глупостей. Ну, подрались после школы, один на один- с Мишкой из соседнего класса. Ну, положил он Мишку на обе лопатки, а потом подскочил этот хмырь – Мишкина шестерка из десятого»А», и влепил снегом в лицо. Олег от неожиданности задохнулся, ослеп – тут они его и отмутузили у всех на глазах. Да так унизительно –пинками под зад, когда он пытался встать. Но самое страшное было даже не это. Недалеко стоял его близкий друг Митяй, и не вмешался. И все видела Наташка Романова. И все сплелось в такой кровоточащий клубок унижения и предательства ,который рос, как летящий с горы снежный шар. Олег вновь и вновь переживал свое поражение, час за часом смакуя ужасные подробности, он превращался в настоящего мазохиста, но ничего поделать не мог. Надо было как-то действовать, что-то изменить, вызвать каждого – Мишку и его шестерку на честный поединок, или накостылять по очереди где-нибудь в тихом месте. Хлестнуть по морде Митяю, и гордо объяснить – за что. Придти в школу хотя бы с самым дорогим сотовым, выпросить у матери, черт подери.
Но ничего этого он не сделал. Он погрузился в ложный мир , мрачный и безысходный, он стал мнительным, ему казалось, что его позор обсуждает вся школа и над ним все потешаются. Это было непереносимо. Наташа ни разу не позвонила. Ей было стыдно за него перед подругами, она стеснялась, что совсем недавно позволяла ему себя провожать. Ему хотелось спрятаться как можно надежней- превратиться в жучка и зарыться глубоко под землю.
Возможно, выход был – перевестись в другую школу, но ни ему, ни матери он не приходил в голову. Мысли, один раз закрутившись в его голове, уплотнялись все больше, будто притягивая из бездны себе подобные. Самому себе он казался мерзким и отвратительным, он не хотел выходить из дома, не хотел больше жить.
А ведь как прекрасно все было совсем недавно, всего несколько дней назад. Наташкино лицо, все в белых снежинках, мокрый завиток, прилипший к щеке, запах ее пушистой голубой шапочки. Еще недавно ему казалось невозможным долго смотреть на нее – все холодело внутри, и весь он покрывался ледяными мурашками. А вот провожает ее до подъезда ,у двери она поворачивается к нему лицом, тонкими пальцами стряхивает с его воротника снег , смеется. Такие длинные черные ресницы , все унизанные белыми снежинками, и они не тают, а расплываются туманными полукружьями. И невозможный запах холодной свежести, ее жасминовой юности, ожидание близкого блаженства поцелуя, восторг всего существа…
Мама, я не хочу жить. Если бы ты знала, как я не хочу жить. Ничего, ничего невозможно исправить. Я не хочу, не хочу жить.
Вера приглашала на дом врачей, платила деньги, покупала лекарства. Они глушили рассудок, превращая сына в еще более унылый клубок погибающей материи. В отчаянии она искала гадалок, ясновидящих, астрологов. Они брали деньги, что-то плели о дурных звездах, под которыми родился сын, о прошлых жизнях, где она, Вера, совершала небывалые преступления, о порче и сглазе, наведенных бывшей свекровью. Вера несла домой огромные банки со святой водой, писала по сорок раз в день покаянные молитвы и сжигала их над раковиной, обкладывала кровать сына купленными амулетами и талисманами от нечистой силы…
Она сидела на коленях, и смотрела, как он спит. Он казался неживой куклой, неподвижное лицо было обтянуто желтой, какой-то восковой кожей, он лежал, не шевелясь, неслышно было даже дыхания. Было страшно. Даже волосы сына, еще недавно живые и светлые, пахнувшие цыплятами, поблекли и превратились в слабые неподвижные нити. Узкие бледные губы казались такими горестными…
Олегу снились длинные розовые черви, мокрая земля, отчетливый запах могильной сырости. Он больше не боялся смерти. Инстинкт самосохранения отступил прочь. Он жаждал умереть. Смерть уже обмотала его своей липкой паутиной и подтягивала все ближе и ближе. Оставался день или два. В столе были заготовлены горсти снотворных, которые Олег запасливо откладывал .Это было уже наверняка, и не больно. Он прочитал в инструкции, как опасна даже слабая передозировка. Он уже ниоткуда не ждал и не хотел никакого спасения. Только бы дома никого не было…
Это была странная гадалка. Она вовсе не походила на гадалку. Это была высокая черная женщина с грубым мужским голосом, и крупными желтыми ладонями. Глаза миндалевидные, чуть косящие.
Она раскинула карты на столе, обтянутом красным, вытертым по краям бархатом. Пахло свечами и ароматическими палочками – было необычайно тихо. Сидя перед гадалкой, Вера незаметно огляделась. На стенах висели рисунки, выполненные акварелью. На них были изображены странные ангелы с голубыми, белыми и даже красными крыльями. Лица их тоже были различны – никогда Вера не видела таких ангелов- с длинными белыми ресницами, ярко-золотыми волосами. Сама рисует, что ли, подумала Вера, или дети у нее…
-Это ты во всем виновата .Это твоя вина, -грубым голосом произнесла эта странная женщина.
-Я знаю,- заторопилась Вера,- мне говорили, что это из прошлых жизней…и я…уже писала и сжигала…
-О,-о-о, я вас умоляю,- махнула рукой гадалка,- да какие тут прошлые жизни. Разберитесь хоть с этой.
Когда вы в момент беременности испытывали такие чувства, от которых сейчас погибает ваш ребенок? Где и когда?
-Да что вы говорите,- удивилась Вера, – я никогда не испытывала такого отчаяния, такой …
-Верю. Но ребенок десятикратно усиливает чувства матери, и если они были негативные, в состоянии беременности, или перед зачатием, то в подростковом возрасте, в момент полового созревания, особенно первой любви, это – как ядерная бомба. Понимаете? В момент повышенной гормональной активности на поверхность всплывает вся грязь. Негативные эмоции матери.
-Что же делать?- испугалась Вера.- Я, во-первых, ничего не помню. А во-вторых, если вспомню-то что мне делать?
-Вспомнить надо. Счет идет на минуты. Я бы посоветовала вам сейчас никуда не ходить. Когда вспомните – погружайтесь в прошлое целиком, уходите туда, меняйте все – или исправляйте ситуацию физически, или меняйте отношение к ней. Я вам помогу. Но чисто энергетически. Это целиком ваша задача. Все.
Вера привстала, она хотела что-то спросить, она растерялась, ухватилась руками за длинный шелковый халат гадалки, но та выскользнула, как ящерица и скрылась.
Вера снова села на стул и закрыла глаза.
Времени нет. Тикают часы жизни ее ребенка. В фильмах показывают, как герои спасают Землю от ядерного взрыва. А здесь в ее подсознании заложен часовой механизм, обезвредить который не сможет ни один человек. Кроме нее.
Что мне надо вспомнить, что? Как я обижалась? Как я кого-то обидела? И как вычислить именно то чувство, приведшее к беде, если оно может быть не ярко выраженным? Что же было? Что?
Страницы: 1 2
Метки: рассказы Алексеевой Тамары
Да, интересный рассказ про генетическую связь матери и ребенка. Важно знать, что такое иногда случается в жизни, стараться не совершать необдуманных поступков, так как дети все же иногда в ответе за родителей.
Пацан рос без отца (или потерял его достаточно рано – неважно), отчем в глазах Олега был человеком слабым, и не представлял из себя тестостероновую особь, способную показать пример. Мать – женщина, и по видимому не участвовала в драках после школы, и на разборки не ходила. В итоге получили слабохарактерного, не духовитого подростка, на описанный момент.
Прошу прощенья за наглость, но у меня была бы концовка такая, возможно менее глубокая на первый взгляд, но толковая, жизненная и логичная. Гадалка, которая последняя, с характерными мужскими желтыми руками, должна была подойти к Олежке зарядить оплевуху, поговорить по-мужски, можно даже с пивом и рыбкой.
Интересная история, описанная настоящим мастером. Говорят, дети не в ответе за своих родителей. Юридически – да, а вот психологически, генетически – нет. Очень часто судьба всех членов одной семьи раскручивается, как спираль. Найдешь проблему, устранишь, и судьба сделает совершенно новый виток.
Замечательный рассказ, такой животрепещущий, увлекательный. Мне сразу вспомнилась первая любовь, чувство безнадежности, которое неотъемлемо от юношеского максимализма…
А реально ли это вообще при современной жизни? Темп жизни таков, что родителям зачастую не до детей. Тут хотя бы увидеть ребенка перед сном, а уж проникнуться детскими проблемами… Мечта! Которая для многих родителей так никогда и не осуществится.
Действительно, родители должны слушать и слышать своих детей. Нужно проникнуться детскими проблемами полностью. Только тогда между ними и возникнет полное взаимопонимание.
Мыслить нужно позитивно. Это уже стало притчей во язызех. Говорят разные авторы. И на каждом шагу. А если человек носит с собой этот “мешок гнилой картошки”, мешок своих обид. То неоткуда взяться тут позитиву. По методике Норбекова (я его очень люблю), нужно сначала ПРОСТИТЬ. Простить всех, избавиться от этого мешка. А уж потом сеять в себе ростки позитивизма, когда для них освободилось место.
Очень интересный рассказ. Первый раз прочитала о таком механизме взаимодействия эмоций матери и сына. Описано всё ярко, доступно, увлекательно. Спасибо, Тамара!