Официальный сайт липецкой
писательницы

  Если вы, или кто- то из ваших близких выиграл большую сумму  –  не пытайтесь ее отложить, дать в долг, положить на книжку. Это деньги самого Дьявола, который дал вам в долг под большие проценты, и лучшее, что вы можете сделать – это немедленно потратить, раздать, развеять по ветру – всю сумму, без остатка и молиться о спасении.  Если выиграли вы – то проведите несколько часов самовнушения, убедите себя, выучите  как таблицу умножения, что это  –  разовый подарок и не стоит испытывать судьбу. Если выиграл друг или сын  –  настаивайте на немедленной трате денег. Говорите и убеждайте, кто их дал.

3.«Азартные». В эту категорию входят те, кто балансирует на грани. Как правило, это сексуальные и талантливые люди, которым Бог, в противовес способностям, дал очень опасного Змея-искусителя. Эти люди  могут быть звездами эстрады, преуспевающими бизнесменами, известными кутилами, могут достичь успехов в своей профессиональной деятельности,  а могут кончить жизнь очень плачевно, не сумев  обуздать свою страсть к игре.  В отличие от предыдущей категории, у них нет за пазухой бронепоезда, им недостаточно стукнуться головой об стену раз, два, десять, сто раз, недостаточно  ультиматума жены, они  не сдержат свое сотое обещание, и в пылу азарта будут играть до последнего гроша. Но, в отличие от более запущенных, «азартные» могут в той или иной степени  контролировать свой  азарт, они могут идти к своим достижениям, строить личную жизнь. «На грани» :   достаточно одного неверного шага, чтобы очутиться в глубокой помойной яме, куда жизнь сбрасывает неудачников, а также тех , «кому не везет».  Если близкий вам человек  входит в «азартные»  и доставляет вам массу хлопот, то пара советов вам не помешает.

   Убедитесь, что этот человек уважает и ценит ваше мнение.  Иногда это сложно определить  и многие супруги и родители слишком переоценивают свое влияние. Постарайтесь добиться уважения и внимания, прежде чем пытаться воздействовать на человека.

 Определите степень своего влияния – чем она ниже, тем более тонко, ненавязчиво и завуалировано,  вы должны действовать. Иначе вы рискуете потерять все, на вас поставят крест.

  Если вы все же умудрились докатиться до такого положения вещей – ваш сын или возлюбленный – больше не воспринимает вас, вы понаделали слишком много ошибок и слишком все запустили – выход все же есть. Но об этом – в конце этой книги…

  Когда близкий вам человек из категории «азартных» проигрался в казино или автоматах – чрезвычайно важно правильно себя повести. Поймите, что это, скорее всего, не последний раз, и ваша ругань, ультиматумы, угрозы  не подействуют на «азартного человека». Более того, это поведение может повлечь  за собой очень нежелательные последствия.

  В подсознании азартных людей часто живет «маленький, упрямый человечек»,  который делает все «специально  наоборот». Он не любит, когда ему навязывают свою волю, он сделает вид, что все понял, пообещает исправиться – но! – сделает все по- своему. Маленький человечек только и ждет, чтобы вы его  презирали, ругали, угрожали. Это его подпитывает.

   Тяжело и невыносимо,  когда ваш супруг или сын проигрывает существенную часть семейного бюджета, проигрывает не в первый раз. Невозможно сохранить спокойствие, невозможно  сделать вид, что ничего не произошло, но именно это и надо сделать. «Маленький упрямый человечек»  никак не ожидает такой реакции и потеряет большую часть своей силы. Поэтому единственное, что вам можно показать – это потери части вашего уважения.

  Проигрыш даже большой суммы денег – это, поверьте, не самое страшное. Более того,-  это чепуха! Да, вы не ослышались – это все ерунда! «Не зато мать сына била…» Этот человек в шоке, он напуган, растерян, он в пылу азарта. И самое главное – он боится вас, боится ваших криков, вашего презрительного взгляда, ваших угроз, что вы выгоните его из дома или сами уйдете. Он занимает крупные суммы, пишет долговые расписки, закладывает в ломбард все ценное, может продать на месте машину. Если эти действия ему недоступны – может пойти на преступление. Возможно, я повторяюсь, но даже это говорит о многом, самое главное  – он боится вас, боится ваших криков, вашего презрительного взгляда,  его ранимая на данный момент психика  может не выдержать,  и вы можете потерять близкого человека. Стимулируете все малейшие его успехи и начинания, не связанные с азартными играми. Почаще хвалите его  провоцируйте его на то, чтобы он пробовал себя в новых областях.  Только так вы можете добиться следующих вещей:  он будет вас уважать и прислушиваться;  в случае проигрыша он не будет делать непоправимые глупости, так как будет видеть в вас друга, а не палача;  у него со временем появятся новые увлечения, или девушка, которая сможет окончательно вытеснить из его жизни азартные игры.

  Помните – сорвать все свое недовольство и злость на оступившемся человеке  легко, остаться спокойным  –  крайне сложно, почти невозможно…

  А как вы хотели? Вы же пытаетесь победить Дьявола…

4.«Безнадежные».  В эту категорию входят люди, которые серьезно зависимы от игры, у которых воля проигрывает раз за разом, эти люди теряют свое имущество, близких и себя. От этой болезни нет совета или спасения. Полностью излечиваются лишь единицы, статистика здесь  хуже, чем у наркоманов. Скорее всего, страсть азартных игр будет с вами навсегда, до самого последнего вздоха – она будет отравлять вам жизнь. Не используя экстренных мер, без помощи близких, огромных усилий воли и четкого плана действий  –  «соскочить» почти невозможно».  Если вы решились  –  дать бой Демону  прежде, чем он сожрет вас изнутри, я смогу посоветовать – как  сражаться достойно.

   Если  «болен» дорогой вам человек, то попытайтесь оценить  –  какой у него запас энергии  и силы воли?  Способен ли он начать самостоятельное исцеление? Сразу дайте точный ответ на этот вопрос.  Если вы будете давать умные советы, то он поймет, что вы его «лечите», и ваш доступ будет закрыт. Если эта книга не воспринимается для самостоятельного чтения, то вам придется  исполнять роль доктора.  До первых серьезных сдвигов факт существования рукописи придется держать в секрете.

5.«Конченные».  Даже не знаю, что тут писать. У «безнадежных» хотя бы есть малый запас морально – волевых качеств, они способны время от времени огрызаться, делать попытки побороть свою страсть ( пусть даже эти попытки будут жалкие). Тут все гораздо хуже, краски мира все больше и больше тускнеют.  Секс, еда, выпивка, жена , дети, дорогие машины, женщины – все в черных  тонах, вас не мучают узрызения совести и ничего не интересует, кроме игры. Вы –  получеловек,  полуживотное. Проблема  в том, что  спасать некого. Человек как личность, как душа или как свободная воля уже не существует. Единственная реальность для этих игроков – перейти в категорию выше и от нее начать танцевать. Это  непросто. Ваша задача – накопить хотя бы небольшой запас энергии и воли, чтобы вы могли действовать и  сопротивляться. Найти хотя бы крошечную причину, по которой стоит жить и бороться? Просите помощи у близких  записать вас в специализированный центр, где лечат игроманов, можно попробовать закодироваться, или обратиться к психологу. Можно что- то продать, или попросить в  долг на лечение. Пройдя курс «шоковой терапии», вы  получите немного энергии и немного воли. Для начала  вполне достаточно, чтобы начать изучать данные советы…»

Воспоминания растравляли и бередили рану, будто на нее поливали уксусом. Куда бы я ни обращала свой взор, будто хватала и раздвигала руками острые, как ножи, темно-свинцовые листья речной осоки – везде,  по этой мрачной воде, невыносимо медленно проплывали одни взбухшие трупы…

Мой сын не был «Конченным», как ловкий канатоходец, он опасно балансировал между «Азартными» и «Безнадежными». А может, я себя обманывала? Но ведь не сразу, же он стал таким? Он погружался в этот мир медленно, как подбитые  корабли уходят под воду. И я делала все, чтобы он быстрей погрузился на дно, все, чего делать было нельзя! Пытаясь напугать, я выгоняла его из дома, грозилась уехать и никогда не вернуться, обвиняла, что он губит не только себя, но и меня, отца, кричала на весь дом и обзывала  «безвольным», «никчемным» и «слабым»! Алеша давал мне тысячи обещаний – никогда не ходить играть, он плакал и клялся, и тогда опять становился моим птенцом, моим ненаглядным ребенком. Дав твердое обещание, он исподлобья смотрел на меня глазами, полными страха, его светлые, мягкие волосы снова пахли воробушком, коснувшись их, я успокаивалась, я так хотела, чтобы  все было по-прежнему! Я хотела упрятаться в старом надежном мирке, ведь не может же такое быть! Это не могло случиться у меня! Сейчас, сейчас, какое-то нужное слово или ловкое действие, надо посильней напрячься и перестать киснуть…

Но все повторялось с какой-то страшной последовательностью, с немыслимым упорством: через день, три дня, через месяц. Каждый день я собирала себя в кулак и говорила, что завтра я ни за что не поступлю, как сегодня. Я буду твердой и сильной. Но наступало завтра, и мое несчастное слабое существо визжало и кровоточило от ужаса. Все старания разом прекратить этот нелепый и страшный сон  разбивались о непреодолимое сопротивление сына, он все больше замыкался в себе, отвергая все усилия поговорить, разъяснить и спасти его. Теперь  я видела пустые и застывшие глаза, похожие на бледные стеклышки, мне казалось  между нами даже не тысячи километров, а целые века – такая плотная непроницаемая стена легла между мной и моим Алешей. Я потеряла с ним эмоциональную связь, и это было самое страшное. Мой ребенок попал в царство Снежной королевы,  мои слезы не могли разморозить его, вовсе нет, он надо мной смеялся. Он стал невероятно черствым, и случись мне погибать на его глазах, он бы не встал, не оторвался бы от игры ни на минуту.

Но я не верила, что все так плохо. Никто не верит в это, мы  не верим даже тогда, когда врач подтверждает самый неумолимый диагноз. Отец пару раз отлупил Алешу ремнем, мы не давали ему денег, из дома стали пропадать вещи, потом исчез и сын. Он ушел на съемную квартиру, бросил институт, жил неизвестно на что, не отвечал на звонки, продолжал играть и обрывал все попытки наших встреч.

Я помню одно утро: я стояла где-то высоко на пригорке  и вдруг оттуда увидела своего Алешу. Он неуверенно шел по берегу реки, шел и спотыкался. В действительности он даже не шел, а как-то устало брел, как старик. Несмотря на то, что он был хорошо одет, он почему-то смотрелся как нищий, как бездомная сирота, как чей-то покорный слуга. Я смотрела на его худенькое, почти  невесомое тельце, на холодный, какой-то бесчеловечный свет, который тянулся за ним по черной земле,  как снежный шлейф, и тогда впервые подумала: какая пропасть отделяет его от всего мира, и я ничем, ничем не могу помочь!  У меня опустились  руки – все было слишком безнадежно, слишком запущено. Чтобы ни случилось, даже если небо рухнет на землю, Алеша не покинет свою новую жизнь, новую обитель – твердую, как скала и черную, как сама тьма.

Любая страсть губит всех одинаково и виновного, и непорочного. Сын очутился в ее когтях – и какая теперь разница –  почему это произошло. Мне необходимо было вырвать его, но как? А может, не важно – как… Главное – надо было  вырвать.

Глава 3. ДЕМОН СИЛЕН (Рукопись отца Владимира)

«Страсть к азартным играм мне удобно обозначать словом «Демон». Давайте вообразим  ситуацию. Вы  неплохо плаваете, то есть настолько хорошо, что подумываете заняться этим профессионально. Вы приехали на пляж семьями. Четырнадцатилетний сын вашего приятеля предлагает поплавать наперегонки, и обгоняет вас. На вопрос – занимался ли он и есть ли разряд?- отвечает – нет, просто хорошо плаваю. Что вы думаете? Да, старею. Обидно, какой-то пацан, у него все впереди … обидно…

  Или вы  решили научиться игре в бильярд, вначале  осваиваете  азы, потом перенимаете опыт у своих успешных друзей. Прошло полгода, вы – вполне сносный игрок и на радостях покупаете себе дорогой кий. Один ваш знакомый, совсем новичок, захотел с вами поиграть.. Не прошло и пару недель, как он стал обыгрывать вас обычным кривым кием из зала. Обидно  ужасно. Вполне уместная ситуация, чтобы прийти домой и разбить свой кий за пятьсот долларов об стену. Всегда, когда вы проигрываете слабому, с меньшим разрядом или рейтингом, молодому или наглому сопернику, продуваете поединок, в котором вы – явный фаворит, это очень огорчает, после этого опускаются руки.

  Тоже происходит и в борьбе с  Демоном. Вы обещаете себе больше не играть, начать новую жизнь, в которой нет, и больше не будет игровой зависимости. Пишете эти слова на бумажке  или  начинаете вести дневник, верите в свою силу, держитесь из последних сил – день, два, три, а  на четвертый –  срываетесь, проигрываете все деньги, что были в кармане, идете домой, берете все отложенные деньги – они с такой же легкостью исчезают вслед за карманными…

Очередное поражение и, что самое главное – вы морально начисто разбиты, считаете себя  слабым неудачником, безнадежной тряпкой. Если я не могу держать себя в руках в таких мелочах,-  как же дальше жить? Значит, я не в силах контролировать себя. Вера в себя потеряна навсегда. Когда у вас появится следующий порыв?  Энергия на борьбу с Демоном? Через неделю? Через месяц? Думайте, прикидывайте, а пока –  вы в его власти – разбитый, униженный и обессиленный.

  Причина не в том, что вы проиграли и сорвались. Вы были заранее обречены. Могучего Демона, который побеждал вас на протяжении многих лет, который умен и хитер, и на данный момент  сильнее вас в десятки раз! – вы обозначили как четырнадцатилетнего  мальчика, не имеющего разряда, а этот  дешевый  эмоциональный порыв – раз и навсегда покончить с игровой  зависимостью  –  оценили как мощнейшее и несокрушимое оружие.  Не он победил вас, а иллюзия своего  могущества! Демон будет сотни раз  окунать вас головой в грязь, раз за разом, тысячи ваших попыток будут тщетны и безнадежны. Стиснув зубы, полузадушенный, поднимайся снова и снова –  Демон силен! От его могильных испарений нет спасеня, и только сверхъестественная жажда прорваться к жизни – дороже которой ничего нет- заставит тебя встать.

Небольшое отступление

  Многим  может показаться, что я сильно преувеличиваю, и на самом деле  все  гораздо проще. И люди, которые подвержены игромании – просто разболтаны и  лечатся хорошим ремнем. Демонов  нет и быть не может, есть вредная привычка, с которой можно справиться.  Глупо накручивать себе сказки об их могуществе, а потом бороться с ними всю жизнь. Я уверен, что найдутся люди, которые самодовольно скажут, что тоже были во власти игры, ходили в казино, проигрывали деньги, но усилием воли быстро справились с этой привычкой.

  И  знаете,  большинство из вас будут правы…

  «Бесстрастные» – вообще не подвержены влиянию игровой страсти, и если случайно они сделают ставку, то  сразу будут искать малейшую зацепку, чтобы убедить себя в том, что казино и игры – это сплошное надувательство, надо держаться подальше от этих мест.

  «Чуть- чуть» – для этих людей книга вредна и бесполезна. Здесь подойдет серьезный скандал, ремень или угроза развода. Не надо ничего выдумывать и хитрить. Люди этой категории ходят в казино, играют, но они не подвластны влиянию Дьявола, не рискуют стать заядлыми игроманами,  даже если будут играть какое- то продолжительное время. Просто им скучно, нечем заняться, возможно, они  ходят с друзьями, с которыми им приятно проводить время. Я встречал таких людей. Проигрывая значительную сумму денег, они говорят  себе: « Черт, сам не заметил, как это случилось. Я, кажется, уже заядлый игрок. Надо немедленно прекратить эту чушь!».

  И действительно, после этого человек может никогда в жизни не играть. Порой он свысока посмотрит на людей из категории «безнадежные», может дать мудрый совет.  С удовольствием и гордостью расскажет о том, как  усилием воли справился с бедой. На самом деле, эти люди никогда  не были больны. В силу своей природы, они были очень далеко от зоны риска. Эти  хвастливые истории о грандиозной победе над собой – недостойны внимания.

  «Азартные» –  часто «ремень» будет эффективен, люди  этой категории после серьезной ссоры могут серьезно задуматься. У них отложится на подсознании – если  продолжить игру –  дома ожидают неприятные последствия. Но среди  «азартных» много  страстных и энергичных людей, которые получают большое удовольствие, нарушая запреты. Для них «ремень» может превратиться в красную тряпку для быка, их можно только перехитрить.  Многие «азартные» живут и наслаждаются жизнью… до того момента, пока не перейдут в категорию  « безнадежные».

  Этот переход может длиться долго. Его главные признаки или тревожные звонки:

1. 1.     Участились случаи  проигрыша «нужных» денег, которые планировались для разного рода расходов и покупок.
2. 2.     Участились случаи сильного желания играть.
3. 3.     Были факты взятие денег в долг на игру.
4. 4.     Были факты возвращение домой из казино, чтобы взять деньги и пойти отыгрываться.
5. 5.     Были факты продажи вещей и ценностей, оставление их в залог – для получения денег на игру.

  Последние три признака особенно тревожны. В этом случае нужно  действовать быстро и решительно.

  «Безнадежные» и «Конченные» – в большинстве случаев «ремень» не поможет. В случае «ремня» сценарий всегда один: «одержимый» дает обещание  никогда не ходить играть, это обещание он сдержать не в силах. Страсть играть –  в десятки раз сильнее его воли. Не сдержав данное слово, игрок теряет самоуважение, и как следствие – морально-волевые качества. Это делает его гораздо более легкой добычей для Демона. 

Не берите с игрока  слово «никогда  не играть» и сами это не обещайте. Как бы он не старался, сдержать слово он не сможет. Следствием этого будет сломленный боевой дух.

  Ваша главная задача –  осознать, что вы – тяжело  больны. Лечение будет долгим и потребует огромной концентрации и усилий воли.  Если пытаетесь помочь близкому  человеку  –  дайте ему понять, что вы его надежный друг. Не вините его и не ругайте, если он оступится. Говорите, что он  многое может упустить в жизни, если не начнет борьбу, в которой вы ему поможете.  Есть опасность в том, что говоря : «Демон силен»,  можно легко оправдать свое бездействие, мол, куда мне  с такой силой тягаться.

Борьба поэтапная: сначала с мыслью пойти в игровой зал, затем попытайтесь убедить себя развернуться и уйти – перед дверью, потом  усилием воли уговорите себя уйти в какой-то момент игры  (кстати, мне время от времени удавалось одерживать эти маленькие победы – не так часто, как хотелось бы, но они сыграли свою роль.) Когда все окажется тщетным, не расстраивайтесь, вы сделали, что могли. Просто сейчас  –  Демон сильнее вас.

  Три золотых правила:

1.Осознайте, что вы больны, это не вредная привычка – это болезнь. Настройтесь на борьбу.  Поражений будет много, но старайтесь не терять после них боевой дух, помните,  Демон силен.

2.Не давайте себе обещаний не играть и не берите слово с других. Это только подрывает силу воли и убивает боевой дух.

3.Не оправдывайте свою трусость и бездействие  неравной борьбой.

Усвойте эти простые правила, и вы перестанете быть легкой добычей».

Глава 4. Новые попытки

  Несколько дней подряд я караулила  сына. Я следовала за ним неотступно и упорно, я следила,  куда он ходит, когда возвращается. Кружилась вокруг его троп и твердила заклинание: «Я никогда больше не буду его ругать. Я стану ему другом. Я буду его хвалить и поддерживать».

Но как это сделать? Как подловить его в эти сети  из одних  нитей тумана? Как удержать в них? Я обегала кругом дома и небрежно выходила ему навстречу.  Увидев издали мой силуэт, Алеша резко разворачивался и  бежал, спасался от меня! Если бы не эта рукопись…

Снова и снова я терпеливо смирялась с поражением, глотая слезы, опять возвращалась домой  с красными глазами, с озлобленной душой. Это была изнурительная и тяжелая охота. Я гонялась за сыном, а он – мчался прочь. Один раз я чуть было не настигла его, протянув к нему руки, я поскользнулась и упала. Я сидела на коленях и плакала, болела голова, которой я ударилась о камни, волосы были мокрые и липкие от грязи. Господи, я была словно проклята! Обида била в виски и хватала за горло, подрывала силы и сокрушала на землю. Как же больно было сердцу! Мне хотелось зарыдать на весь небосвод, чтоб содрогнулись облака и посыпались вниз птицы, родить и выходить ребенка, во всем себе отказывая, – Боже милосердный, где ты? Я выла, как волчица, и закрывала рукой рот, чтоб опрометчиво не уронить слова, о которых  буду жалеть до скончания века…

Сколько так продолжалось?  В памяти моей была дыра, зато я отчетливо помнила постоянный озноб, будто жила в  доме изо льда, прозрачном и скрипучем, я даже видела свое дыхание – морозное и ярко-белое. Невозможно было избавиться от этого ослепительного наваждения, я вся была пропитана холодом, всю ночь крошечные снежинки бесконечно сыпали и моросили, завораживая глаз. Я зачарованно смотрела на люстру: многочисленные хрустальные шарики, раскачиваясь от легкого сквозняка, тихо звенели, сталкиваясь друг с другом…

И все же я искала спасения, теряя силы, я упорно искала спасения, то и дело подкрадывающееся безумие, как собака, отступало перед лицом моей слабой и тихой веры. Надо было избавляться от жалости к себе, она была вздувшейся и тяжелой, как труп. Пусть лежит себе под высоким каштаном, где веет прохладой! И ей хорошо, и мне. А сын – пусть станет чужим, которому нужно помочь. Разве это не сумасшествие требовать от него незамедлительных изменений, основанных лишь на моем желании избавиться от страданий?  Разве моя любовь к нему является оправданием такого самоистязания? Разве не предупреждал священник: » поражений будет много, но старайтесь не терять после них боевой дух, помните,  Демон силен»?

  С чего я взяла,  что будет легко?

  От этих слов стало легче. Боль отступала…

Это случилось в полнолуние. Я не спала, в одиночестве бродила по комнате, зажигала и выключала свет, читала, лежала с полузакрытыми глазами. Томительно тянулись минуты – стены, потолок, люстра, книга – когда же сдвинется стрелка! Тишина… Даже дыхания моего не слышно – как в гробнице. Ни о чем я так не мечтала, как выскрести у этой ночи горстку сна, одну маленькую горсть и больше ничего. Муж был в командировке, он работал водителем-дальнобойщиком, я привыкла к его  отсутствию. Появлялся он редко, как праздник, и как-то беззаботно относился к происходящему. Он не видел ничего ужасного в том, что сын стал игроком, воспринимал это как временную прихоть, неопасную болезнь. «Я сам чего только не вытворял в его годы, – успокаивал он меня,- это запоздалый бунт маменькиного сыночка. Он перебесится и вернется домой, вот увидишь». Его слова убаюкивали меня, но ненадолго…

Два часа ночи… Луна плавилась  янтарно-желтым, встревожено  манила и была как живая. «А ведь она каменная», – подумала я в полузабытьи, глядя на нее из-под ресниц. Луна медленно тянулась к окну своими сплетенными прозрачно-зелеными пальцами. Я словно пробудилась от сна, вздрогнула и стала торопливо собираться. Быстро обулась, надела пальто, вышла на улицу, потом, в какой-то безмятежной уверенности, решительно зашагала по ночному городу. Я спешила туда, где трещали и суетились огни, освещая все темные проулки и заросли, где толпились люди и дымились сигары. Не успела я приблизиться к звенящему самоцветному зданию, как распахнулась дверь, и оттуда выскочил мой Алеша, взволнованный, с бескровным отчаянным лицом.  Мы чуть не столкнулись лбами, узнав меня, он испуганно вскрикнул, будто увидел приведение. Я была так спокойна, что сама себе удивлялась. Благожелательно смотрела  на сына и даже улыбалась…

– Что ты здесь делаешь? – крикнул Алеша. Он с недоверием смотрел на меня, переминался с ноги на ногу, во взгляде были растерянность и беспокойство. «Проигрался», – догадалась я.

– Пришла поиграть, – вдруг неожиданно для самой себе, ясно и тихо сказала я. – Мне дали на работе премию, я и подумала – почему бы не попробовать? Отец в командировке, дома скучно.  – Алеша  смотрел на меня во все глаза.

– Да, да , – уверено продолжала я лгать, – дело в том, что Мария (у меня подруга – гадалка), глядя на мою руку, предположила, что мне необычайно повезет в игре. У меня такой знак на ладони – звезда. Покажи, есть у тебя? – Я схватила сына за руку и повернула ладонью вверх. Это напоминало сон, да, все это было как во сне. – Нет, у тебя нет, – разочарованно проговорила я. И показала ему свою ладонь: у основания большого пальца было нечеткое изображение звезды. Я и сама не знала, что это означает.

– Ты, знаешь, помоги мне, – продолжала я колдовать, держа сына за руку. – Я ведь не очень разбираюсь во всех этих автоматах, боюсь, проиграю сразу все деньги – не успею даже насладиться игрой. Пойдем?

Это была роковая минута. Если сын хоть на миг усомнится в моей правдивости…  Но я угадала, я выбрала беспроигрышную тактику:  Алешка сильно продулся, и мне повезло, я словно выиграла в лотерею самый подходящий, наилучший момент, какой только можно было вообразить. Мы вошли в зал. Народу, несмотря на ночь, было много. Мы еле дождались, пока освободится автомат. Ко мне подошел высокий  мальчик в синей форменной одежде, вежливо предложил снять пальто. Я села на высокий стул, сын встал рядом и стал объяснять мне правила игры. Я внимательно следила за его пальцами и старательно кивала головой. Незаметно вздыхала, глядя на свои исчезающие в отверстии деньги. Что делать? Дрожала от страха перед тем как нажать на кнопку. Как же мне было жаль денег! Я была лишь безвольной куклой, руками которой водил Алеша. С таким же успехом он мог взять в руки деревянные палочки для еды и ими нажимать на кнопки. Правда, в течение всей ночи мы то и дело менялись местами. Что здесь рассказывать? Про эту дикую ночь? Я выигрывала! Бывает, посреди всех несчастий – наступает такое время, оно похоже на глубокую трещину в земле, и выводит за пределы всего, что мы принимаем за разум. Как вокруг умирающего богача собираются все родственники, так и ко мне стекались все золотые монеты, что были в зале.

Мой выигрыш рос, как беспутная веселая пена, я не верила своим глазам. Алешка, и подавно, пришел в какое-то неистовство, я понимала, что сказать ему сейчас – пойдем, я устала, – это все равно, что убить его. Но  силы мне придавал не выигрыш, вовсе нет, я была рада другому – сын стоял рядом, я видела и слышала его, и даже тайком поправляла его рубашку, как же я по нему соскучилась! Он подрос и сильно похудел, во взгляде был скрытый страх и беспокойство. Лицо…- такой ледяной и горестный овал, такой холодный и голубоватый рисунок губ –  я боялась ненароком притронуться…

Когда мы вышли на улицу, я честно разделила деньги и протянула ему половину. Сказать, что он был доволен – это не то слово. Полный триумф вскружил ему голову, его вид был не передаваем словами…

–  Завтра пойдешь играть?- обратился он ко мне, сияя глазами. Я молча кивнула головой. Я больше не была для него матерью. Я была сообщницей. Но уже – не пустым местом…

Мы заходили в игровые залы, я суетливо снимала коричневое пальто и отдавала черную шляпу, садилась рядом с сыном, и крепко, до боли, сжав руки, почти не дыша от волнения, следила за каждым его движением. Работники заведения приносили мне кофе, воду – я чувствовала себя неловко, мне было стыдно,  как если бы я пришла танцевать на дискотеку для школьников. Меня могли увидеть мои ученики, вернее, их родители – это было бы полным позором. Зал был обит темно-вишневыми обоями, на полу выстланы ковровые дорожки. Вдоль  стен стояли высокие сверкающие коробки с прыгающими картинками. За ними сидели мужчины и женщины: одни – сосредоточенно – серьезно, другие – нарочито развязно стучали по металлическим клавишам. Мелькали руки: смуглые и белые, узкие, как стебельки, и крепкие, увитые тяжелыми браслетами, аккуратные и неряшливые, собранные и безумные.

Зал был полон звуков и шорохов, приглушенных разговоров, вспыхивали огоньки папирос, мерцали и переливались в бокалах напитки. Кто-то, опустив веки, торопливо строчил ручкой по клочку бумаги, рвал, сжимал руками виски и снова писал – на пачке сигарет. Окон нигде не было, под неживым освещением лица казались бледными, меловыми – казалось, люди только что встали из могилы и уселись между гробниц, стоящих в ряд, – по плечи в снегу, как восковые призраки. Одни играли бесстрастно и тихо, будто перебирали металлические квадратики деревянными пальцами, другие – словно лизали их длинными алыми языками, терзаясь и вздрагивая всем телом. Были  разные игроки, иные гладили, разминали и вдавливали кнопки, как женские соски, взволнованно прижимались к ним щекой, будто чувствовали внутри биение и толчки новой жизни, уговаривали открыть щель, вопили и сокрушались, колотили кулаком по бездушному твердому телу, скорбно сидели с бесцветными глазами, захлебываясь от тоски и бессилия…

Бывало, за одну игру  человек выдыхался, словно проживал целый век, изнурялся на невозможной, многодневной скачке по жаркой пустыне. Падали и неподвижно висели две руки, удлинялись тени, закрывались глаза…

Я не могла смотреть на них равнодушно: весь этот нездоровый мир объединяла глубокая и сокрушительная бесприютность, какая бывает лишь у беспризорников и заключенных. Изредка по залу проносился жуткий звук, это проигравшийся со злостью и неистовым бешенством ударял кулаком о стул. По ничтожному поводу, из-за всякой мелочи часто вспыхивала тревожная перебранка – когда неудачник бесстыдно и бесцеремонно или мучительно-приниженно выклянчивал у приятелей деньги.         Бестолково и бесцельно, не зная, куда преклонить головы, слонялись они по игровому залу,  проигравшиеся в пух и прах. Странно болтались их руки, как шеи убитых птиц, жестокостью и подозрением светились глаза. То и дело отворялась входная дверь, в нее влетали новые  люди, деревянная дверь со стуком захлопывалась… Высокие деревья, окружавшие дом, бросали на него горсти черных листьев, темной влаги – я знаю, я видела, ведь я столько времени провела в засаде…

Удивительно было то, что сыну стало везти, он неизменно выигрывал, на нас смотрели с завистью. Я лживо радовалась и покорно хвалила его, стараясь вернуть утраченное доверие. Алеша благосклонно кивал головой. Несмотря на недавний триумф, играла я редко, боялась проиграть деньги, которые мне так тяжело доставались, а сыну их давала. Эти походы были нашей единственной связью, и только от меня зависело сохранить и упрочить ее. До сих пор для меня осталось тайной – как  тогда  получилось, той ночью?..

Сын стал приходить домой, и делал это осторожно и постепенно, словно дикий зверек. Боясь вспугнуть его, я бодрилась, как могла, силясь быть приветливой и доброжелательной, не акцентируя внимание на его редкие  набеги домой. Готовила вкусную еду, наполняла дом сладкими запахами, хвалила и смеялась, ночью ходила играть – делала все, чтобы заблокировать ему выходы, оживить погубленный мир. Пусть скинет с себя эту трудную болезнь, как лягушачью кожу, я сожгу ее в печи – тогда и буду с него спрашивать!

В один день он остался ночевать, сердце мое трепетало от радости! А ведь это был малюсенький шажок, крошечная победа, всего лишь ликвидация моих прежних ошибок! Я не обольщалась,  помня слова отца Владимира – «Демон силен»…

Постепенно я привыкала к игровому залу, люди ко всему привыкают. Терзаемая горем, исчерпывая  силы на внутреннюю борьбу, я лишала себя возможности принять и оценить новый мир. Долгое время я пребывала среди автоматов как в жарком и горьком  сне. Но время шло, я начинала понимать – чтобы жить среди игроков, надо научиться думать и поступать, как они…

В расслабленной завораживающей обстановке, в замке, лишенном окон и часов, остановилось само время. Некуда было спешить, рассыпались в прах понятия «надо» или «нельзя», растворялось прошлое, теряло значение будущее. Повсюду сидели взрослые чудные люди, зачарованно засовывали в специальные отверстия бумажные купюры, благоговейно, до бонусной игры, жали на кнопки. Давно забытая детская радость озаряла  лица – перед ними вылезала забавная обезьянка и ловила бананы, или прыгала и квакала изумрудная лягушка. Любое удачное движение, ловкий удар или волшебное везение непременно вызовет призраки крошечных фантастических существ – об этом никогда не говорят вслух, это всеобщая тайна, согласие без слов. Есть необъяснимые явления или вещи, их сознательное объяснение невозможно.

Я сама, расталкивая локтями бегущих, сбивая их с ног, пустилась в погоню за детством. Невозможно было упустить эту величайшую в жизни возможность! Ее не приобретешь за самые сумасшедшие деньги! Это был единственный на всем свете день, час или много бесценных часов,  главное – не упустить, успеть…

Пусть дурное будет дурным, пусть воруют золото и пьют вино, пусть тело найдет конец в петле – за все завтра будет ответ, я отвечу вам завтра утром, завтра, когда я вернусь домой…

А сегодня – погружу  руки в сверкающий короб, заблестит на пальцах дивная, как жидкое зеркало, краска, разотру ею свои бедра и груди – мне всего-то, всего-то чуть- чуть, чтобы меня признали настоящей…

А сегодня –  на роскошных носилках, на троне для земных богинь, в облаке белоснежного бархата, в сопровождении блестящей свиты и хвалебных криков – я торжественно  плыву в небесах…

Отныне каждый игрок стал мне наполовину сыном или тайным братом…

Однажды я увидела пару, они пришли под вечер, мужчина и женщина лет сорока. Были они мужем и женой, или просто любовники, я не знала. Но сразу поняла – они не новички. У них был свой игровой автомат, последний в правом углу, они терпеливо дождались, пока он освободится. Играли они попеременно, первой  начинала всегда  она – мужчина стоял сзади, иногда он клал ей на плечи руки. Женщина была темноволосая, с короткой стрижкой, черты ее лица были резковаты и невыразительны. Ее спутник был худощав и голубоглаз, выделялись длинные усы, они были светлые и пушистые. Одеты они были просто, она даже не снимала своего неизменного  плаща. Медленно они включались в игру, долго черты их лиц оставались невозмутимыми, а фигуры – неподвижными. Постепенно – так солнце всходит по утрам – ее лицо светлело, щеки загорались ярким румянцем, даже губы наливались малиной. Она вся преображалась, как Венера, рожденная из моря, выходящая на берег… Она оборачивалась назад, к своему мужчине, ее длинная белая шея выгибалась, с плеч соскальзывала легкая накидка, обнажалась нежная, совсем молодая кожа. Во взгляде ее было горячее желание, страстный призыв, осознание своей женской силы. Именно игра добавляла ей ту необходимую страстность, темную и непрозрачную, которая и составляла всю ценность красоты. Выигрыш не имел значения, сам процесс предоставлял ей эту возможность – трепетать, сиять и сверкать – на виду у всех. Она вся изнутри насыщалась цветом, неподвижные до этого, светло-зеленые глаза будто выходили из сонливой сумрачности, блестели яркой синевой, они все искрились куском радуги – между васильковым и фиолетовым.

С каким восхитительным бесстыдством она закидывала ногу за ногу, свои длинные литые ноги, обтянутые ажурной черной сеточкой! Короткая юбка не скрывала дивную эластичную подвязку, муж не скрывал своего обожания, а я была не в силах отвести взгляд! Она казалась то обнаженной, укрытой лишь одними драгоценностями, то закутанной в прозрачное кружево. Спустя миг она была прозрачной: светились ее хрустальные косточки и даже нежнейший запах. Мужчина впитывал ее взглядом и выпивал, как взволнованную светло-бирюзовую волну, она безостановочно двигалась внутри его тела, придавая ему новое обличье – величественное и непостижимое. Что это было? Сколько они играли? Я лишь видела, как быстро они шли к выходу – гордая царственная пара: его руки нетерпеливо сжимали ее талию, скользили по бедрам, торопя и подталкивая, слегка шлепали по ягодицам. Я представляла, как они выходят наружу, бросаются к стоящей рядом машине, кустам, припадают к земле, как неистово, сдирая одежду, предаются любви. Они приходили раз в неделю, иногда я видела их  три дня подряд. Как-то днем, столкнувшись на улице, я не сразу узнала их – насколько они были обычны и скучны, как унылая погода или сдувшиеся шары, даже ее одежда смотрелась по-другому – безвольно и мешковато…

Владелец заведения незаметно делал помещение все более роскошным:  развешивал разноцветные фонарики, которые ночью блистали алым и черным пламенем, в серебристых светильниках зажигал курения и благовония. Он старался придать залу вид древней пещеры, расцвеченной всевозможными драгоценными камнями, которой не видно конца. Это  достигалось путем хитроумного сплетения света и зеркал, льющейся воды и ветра. Как бог, сотворив свой мир, он будто призывал: «Живите здесь спокойно и счастливо»! Кто впервые переступал порог, терялся от изумления, будто падал в бескрайний океан. И как было очнуться от сна?  Чтобы разжечь еще большую страсть к игре – хозяин устраивал тайные пирушки, где чествовал героев и победителей: «счастливчиков недели», «лучших игроков». Что там происходило, и было ли это в действительности? – я не знала, но слухи ходили, и были они – один восторг, одно упоение!

Алеша увлекался игрой, и гнал меня прочь, прочь от себя. Еще охваченная живым и диким огнем игры, обожженная его цветными искрами, я странствовала среди людей по залу, заглядывая в самые сокровенные его уголки. В одном из таких я увидела смешного старика, похожего на тощего гнома, я уже знала его историю. Он не имел постоянного места жительства, семьи, своего дома, оставлял здесь всю свою пенсию, но неизменно приходил каждый день. На что он жил? Этот чудак уверял, что в раздающихся звуках, вызываемых ударами по клавишам, он узнавал о наступающих в стране событиях. Пару раз он что-то угадал, его из жалости подкармливали. Выглядел он слабо – короткие, темно-зеленые штанишки, едва скрывавшие колени, тонкие ножки, обутые в огромные ботинки жутковато-желтого цвета. Сегодня он сурово шептал, глядя на меня слезящимися красными глазками, что своей игрой защищает зал от хитростей и наваждений ведьм, а также от дешевой распродажи одежды и меда…

Потом я увидела трех молодых людей, еще подростков, по возрасту их не должны были пускать в зал. Один из них – остроносый, хорошо одетый, бесстрастно вкладывал в игровой автомат купюру за купюрой. Второй тоже играл, но так, что казалось – сейчас настанет его гибель. Как скала рассыпается в песок, так и он мелко дрожал от неудержимого стремления выиграть. В ослеплении чувств он громко объявил войну Небу – что с ним теперь будет? Смотреть на него было невозможно.  Третий паренек, в дешевых кедах и старой куртке, отвернулся, чтобы никто не видел, и дрожащими пальцами перебирал и пересчитывал мятые деньги. Это были гроши, но, вероятно, очень нужные ему. В его сердце шла борьба, он продолжал смотреть на  ладонь, как очарованный. Что он прикидывал? Были ли это последние в семье деньги? Чувство совести и азарта незримо  схлестнулись, я услышала в воздухе хруст и легкий звон. Все самое прекрасное – оно же и самое хрупкое. Я знала кто победит, кто здесь правитель, кто бессмертный – торопливо отвернулась и поспешила дальше – туда, где столпилась толпа…

За автоматом сидел армянин лет сорока.  Есть люди – всех азартней. Глаза их мечут искры, сочатся блеском и влагой, они свирепо  рвутся от автомата к автомату, пламенея от жажды отыграться. Когда они играют, то излучают бешеные волны, бьющие током…

Народ, окружавший игрока, молчал, и в этой тишине была особая затаенность. Я поднялась на цыпочки и взглянула. Высокий человек с черной копной вьющихся волос, прежде, чем совершить действие, делал внушительную паузу, потом закрывал глаза, высоко поднимал руку и с силой, чуть ли не наотмашь, так дают пощечину, ударял по одной из пяти клавиш. После одного из таких ударов куча людей вздрогнула и закричала:

– Вау! Пробил!

Стоящий рядом со мной мужчина с сожалением прошептал: «У меня бы не выдержали нервы. Я бы снял”.

– Что пробил? Кого пробил? – тихо, на ушко спросила я его.

– С восьми тысяч до шестнадцати! – так же тихо, с нескрываемой завистью, ответил мужчина. Его голос дрожал от обиды, или мне показалось? Ему было около тридцати пяти лет, на нем был серый дорогой костюм, белая рубашка и светло-голубой галстук. Я посмотрела вниз – нет ли портфеля? Портфеля не было.

– Это как? – уточнила я. – До шестнадцати?

– Угадал карту из пяти. Представьте, там был король, а он вынул туза.

–  Вот здорово! – сказала я, лишь бы что сказать – все равно я ничего не понимала.- И что, он сейчас может забрать свои шестнадцать тысяч?

– Да, может. Но он не сделает этого. Он будет рисковать дальше. И будет либо тридцать две тысячи, либо ноль.

Пока мы переговаривались, опять закричали:

– Опять пробил! Тридцать две!

Я вдруг почувствовала за спиной резкое движение. Расталкивая толпу зевак, к игравшему  активно пробирались два амбала, похожие друг на друга, как близнецы-братья. Они были в одинаковой спортивной одежде, одинаково подстрижены и крепко накачены. «Бандиты», – догадалась я.

Один из них, чуть выше и светлее волосами, хлопнул армянина по плечу, и, улыбаясь, сказал:

– Ашот, надеюсь, ты не забыл, что завтра должен отдать пятьдесят тысяч? Иначе счетчик будет включен, а тебе это вряд ли понравится. Я вижу, мы вовремя, у тебя тридцать две штуки – давай, не тупи, снимай их – остальное отдашь потом. Косой даст тебе отсрочку.

– Парни!!! – взмолился Ашот. – Я все отдам. Я знаю, я чувствую – автомат даст, мамой клянусь. – Он просил, как ребенок, у которого забирают дорогую игрушку. Трещали его длинные пальцы, он кровожадно скручивал их в кулаки и тянулся к кнопкам. Бандиты переглянулись, пожали плечами, один молча кивнул.

– Он не нажал кнопку удвоения. Назад дороги нет. Либо шестьдесят четыре, либо ноль, – мы опять зашептались, я и незнакомый мужчина с горящим лицом. Его глаза излучали какой-то нервозный и злобный, шипящий свет – я чуть отпрянула в сторону.

Ашоту выпала дама.

– Ага! Я ж тебе говорил – снимай! – заорал один из парней и ответил ему смачный подзатыльник. Ашот заторопился, он был почти в полубессознательном состоянии: нервно вздрагивал плечами, скрежетал зубами и  плакал с закрытыми глазами, крупные капли пота или слез повисли на его густых ресницах. Находился ли он в состоянии ясновидения или интуитивного озарения? Может, это был всего лишь разрозненный отблеск самого Демона? Чья незримая плеть хлестнула его по руке, чтобы выпал король?

Это уже был не крик, не рев, а буря чувств! Словно молния ударила сверху и расчленила зал надвое! Сверху брызнуло звоном и светом – шестьдесят четыре тысячи! Моя зарплата в школе составляла тогда всего четыре…

Никогда еще стены так не содрогались, никогда люди  не испытывали такого смятения. Качались и звенели люстры, плясали и корчились струи благовонного  дыма … Бандиты взяли Ашота под руки, стащили со стула и позвали крупье, чтобы тот снял деньги. Ашот рвался назад, раздувая ноздри, униженно молил и клялся, что автомат заглючило, и он еще пробьет.

– Я пробью, пробью, – в сильном беспокойстве повторял он снова и снова, поворачивая голову то к одному, то к другому. Лицо его стало воздушным и каким-то нематериальным, волосы намокли и прилипли к щекам, а губы, напротив, вытянулись и сухо пылали. Он готов был играть ртом! Какую же убедительную цепь доказательств составлял он на ходу, как подгребал  друг к другу слова, словно куски горящего угля! Он кричал, как о желанной женщине, желанной, чем когда-либо, страсть ударила его в голову, и резкими волнами прилила к мозгу…

– Пацаны, я пробью. Каждому – по пятаку. Я подольстился к богам, я их так ловко подмазал, и они приняли – дело будет сделано. Пока не подмажешь – ничего не возьмешь, я еще с утра снискал их расположение. Я им такое заложил, верное дело говорю – всем хватит. Разве я когда так говорил?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Вы можете перейти в конец и оставить комментарий. Уведомления сейчас отключены.