Официальный сайт липецкой
писательницы

  На худой конец, можно было копаться на кладбище – порой крошечное пламя спички выхватывало из тьмы настоящее сокровище, блистательно-траурное, но какое именно – этого еще сказать нельзя… его надо поставить в конце книги…

Я не прекращала попыток все бросить, разом оборвать, убить это безнадежное искание непостижимого, которое изнурило меня. Колоссальные силы и муки. «Ах, это писательское ремесло! Это не только мука, но целый душевный ад»,- писал еще Салтыков- Щедрин.

Мне казалось – всецело замкнувшись в себе, я дошла до крайних пределов своих возможностей, а толку не было. Музыканты, напившись хмельного меда, развалились на зеленом сене – невпопад звенели бубны, гудели трубы, бренчали балалайки. А как били барабаны!!!  В навеки забытых местах, глубоких подземельях –  где плачут заклятья – и то тише. Сжимая ладонями виски, я чуть было не раздавила свою голову…

В течение нескольких дней я впала в полную осатанелость – мне захотелось стянуть с утренней зари, со всех девушек – румянец, и украсить им свои угрюмые слова. Эта мысль так осквернила мою голову, что стали расти и наливаться свирепой яростью мои когти. Какому забвению я предала саму себя! – волосы тускнели, как груды пепелища, во взгляде была всепроникающая суровость.

Нет, нет, это никому не надо – этот рокот страданий, взмывающий листья на дальних тропах, грохот любви, страсти. Душевная драма матери…  Разве я поймаю в баночку бессмертность ? Я слишком увлекалась красотой и изяществом иллюзии, ее воздушные чудеса  увели меня в такую глушь, что я решительно сказала: «Нет!!!»

Это было ночью…, а утром  мой роман улыбнулся мне, как новорожденный ребенок. Ароматный, пахнувший сладким молоком. Загукал, зачмокал, потянулся ручками – это было особое, всепоглощающее счастье…

Никто не писал, не рассказывал об этом… Наш  мир был абсолютно замкнут, как грецкий орех – всякое желание в нем исполнялось.

Воздух был тих и неподвижен. Так бывает перед сильной грозой. Но это было не страшно – не правда ли? Я уже не была листком, отданным на волю ветру…

  Количество затраченных усилий на то, чтобы превратить себя в ничтожество или силу,  оказалось примерно одинаковым.

Все, все изменилось. Тайны, спящие под  непроницаемой завесой, требующие своего разрешения, непонятно обретали плоть и кровь. Бестолковая мать, все горе которой было в сыне,  обернулась  безумной, запахла вином и ландышами, задышала наслаждением и новолунием, увидела жар и свет бездны.

И у меня ослепли бы глаза  и отнялись  ноги – если бы я не ушла в ту ночь из дому…

Но что-то еще было от меня сокрыто…

Как голодные щенки льнут к своей матери, так не давало мне покоя чувство надвигающегося мрака. Два раза, это было во сне, я пыталась ухватить что-то тяжелое и скорбное и просыпалась, дрожа, в холодном поту.

Глава 16. Убийство школьников

  – Мама, в твоей элитной школе погибли двое детей, – сообщил мне утром Алеша. – Кажется, это были твои ученики, ты вела у них рисование.

– Как погибли? – я была ошарашена. – Кто?

– Я не знаю, об этом все говорят. Их убили на стройке.

Господи, Паша?! Это имя сразу пришло мне в голову. А с ним – воспоминание о последнем разговоре, где Паша что-то недоговаривал, что-то хотел мне рассказать…

Что делать? Можно было сходить в школу, узнать. Когда-нибудь все равно пришлось бы это сделать – ведь я поступила не совсем порядочно, ушла без всякого объяснения. Я сама не предполагала, что не вернусь к сентябрю…

Я набрала Пашин номер. Он сразу мне ответил, голос его был очень встревоженным.

– Паша, что случилось? Извини, что я не позвонила сразу, как приехала, ты просил. Я сегодня утром узнала…

– Вера Николаевна, – прервал меня Паша, – если вам не трудно, давайте сейчас встретимся.

– Конечно, конечно, – заторопилась я. – Давай, где ты скажешь.

– В парке, за школой. Возле фонтана.

– Все, я выхожу.

На бегу одеваясь, я мчалась, перепрыгивая через три ступеньки. Ой, беда, беда. Случилось что-то страшное, и Паша об этом все знал…

Я увидела его еще издали, он повернулся ко мне, лицо его было неузнаваемым.

– Паша, – упавшим голосом произнесла я, подойдя ближе. – Паша…

– Вера Николаевна, мне не с кем поделиться, – он говорил быстро, запинаясь, мышцы лица подергивались от нервных спазмов. Видно было, что ему было совсем худо, глаза его были круглые и красные, как у зайчонка, в них дрожал  какой-то смертный плач.

– Вы знаете моего отца, – Паша не знал, с чего начать, – он растерянно озирался по сторонам, будто искал поддержки у редких прохожих.

– Ах, Вера Николаевна, это так ужасно!!! – он судорожно разрыдался и почти побежал от меня, я едва успевала бежать следом, Паша лихорадочно силился отыскать темное место. Мы незаметно выскочили на окраину парка, пошли вперед – там были одни стройки.

– Здесь, здесь все произошло, – шептал он на ходу, не оборачиваясь, вот здесь, здесь, мы сейчас подойдем совсем близко, осторожней, здесь полно крови и кирпичей.

– Крови? – удивилась я. – Почему крови, Паша?

Он плакал и крутил головой, будто сошел с ума.

– Я сдавил ему шею и долго не отпускал, но мне показалось, что не долго, когда он обмяк, и почти упал на меня, я подхватил его под руки, протащил по бетонной перекладине, ударил головой о кирпичную стену… а потом также сбросил вниз, на каменные выступы.

Паша замолчал. У меня во рту пересохло. Взяв себя в руки, как можно спокойней я спросила:

– Также? А что было – до этого?

– До этого была обычная драка, всего за три дня до этого, я ни о чем таком вовсе не думал. Я не хотел убивать. Но кто мне поверит? Что теперь будет, Вера Николаевна? Что теперь делать?

– Я тебе верю, Паша. Что было дальше?

– Никита стал мне угрожать, он догадался, что автомат был подкручен. Он ведь был должен мне крупную сумму денег. А потом сказал, что ничего не отдаст, потому что все было нечестно. И мы встретились здесь, на стройке. Он кричал, что я просто «дерьмо», и первый кинулся на меня с кулаками. Все произошло так быстро, он был выше и крупнее меня, я всего лишь оттолкнул его. Было высоко, вон там, вы сами видите, рядом подъемный кран. Он упал и больше не шевелился – мы смотрели вниз, и не знали, что делать.

– Кто с тобой был?- тихо спросила я.

– Дима Петров. Мы собрались втроем, ведь мы были друзья, Дима Петров и Никита Свиридов, вы их знаете, они настрочили на вас донос. Но это вовсе не причем, это другие дела.

Мы с Димой спустились вниз, Никита уже не дышал. Голова была – так странно вывернута… Дима сказал, что надо бежать, мы побежали.

– А потом? – осторожно спросила я, потому что Паша надолго замолчал. Я почти ничего не понимала, в голове бухала кровь, дрожали пальцы. Нельзя, нельзя, Вера, возьми себя в руки. Сейчас надо быть сильной…

– Потом Дима предал меня, это было бесчестно. Мы договорились молчать, но буквально через три дня он принялся меня шантажировать, нес такую чушь, хамил мне,  и обещал все рассказать. Зачем-то мы поднялись на прежнее место, смотрели вниз. Он сказал, что если бы не мой папенька, то все принимали бы меня за того, кем я был на самом деле – за жалкого цыпленка. Я в бешенстве схватил его за шею и начал душить, перед глазами была будто кровавая пелена, я бил и бил его о стену, пока гнев мой не улягся…

Постепенно передо мной выстроилась вся жуткая картина происшедшего. Паша изо всех сил стремился удержать в классе позицию лидера, что, безусловно, давало ему одно имя отца, отношения с которым были далеко не безоблачными. Отец считал его мягким и безвольным «слабаком», не понимал его увлечений книгами, музыкой, древними цивилизациями.     «Девчонка», «слабак» – даже за столом, когда они обедали всей семьей, Василий Седов не церемонился в обращении с сыном, он не считал его продолжателем своего бизнеса. Он имел на стороне другую семью, в которой подрастал сын, похожий на него – крупный в кости, коренастый, сильный и жесткий. На него отец возлагал все надежды, им открыто восхищался,не стесняясь своей жены – Пашкиной матери. Пашино озлобление нарастало, он пытался компенсировать его любым способом. А способ был один – игровые автоматы. С переходом игрового бизнеса – в подпольный, Паше стало даже легче, ведь отец не баловал его деньгами, а здесь – появилась надежда. Паша как-то изловчился посадить на автоматы своих друзей из класса – Никиту и Димку, ведь в подпольное казино  пускали не каждого, тем более подростков.  Никите он дал взаймы деньги, с помощью старичка Якова привел его ночью в игровой зал. Автомат был заранее подкручен, Яков отлично в этом разбирался и не осмелился перечить сыну хозяина. Никита проигрался и стал его должником, настойчиво пытаясь вернуть деньги, он только увеличивал долг. Разъярившись, он сделал попытку вырваться, ведь признаться родителям – было выше его сил. Паша Седов был неумолим, и в драке случайно убил его, а потом и Димку – как ненужного свидетеля.

Господи, какая беда… Два убийства, я внутренне вздрогнула, будто коснулась оголенного провода…

– Паша, тебе нужно обо всем рассказать отцу, – настойчиво повторяла я. – Он должен помочь, он у тебя всесилен.

– Нет, нет, Вера Николаевна, он меня ненавидит, это невозможно, даже не говорите мне об этом.

– Но Паша, пойми, рано или поздно, на тебя все равно как-то выйдут. Вы вместе дружили, играли на автоматах, все нити приведут к тебе, я уверяю тебя. Тебя начнут допрашивать, ты можешь не выдержать, выдашь себя – даже неуловимо. Он твой отец, и что бы ты ни думал, он любит тебя и сделает все, чтобы тебя спасти.

– Нет, нет, нет, – качал головой мальчик.- Нет.

– Паша, выхода другого нет. У отца все связи. Как я смогу тебе помочь? Спрятать у себя дома? Пойми, это единственно правильное решение – я не вижу другого выхода. Разве я желаю тебе зла?

– Да, да, да, – тупо повторял  Паша. Похоже, он испытывал сильное желание уйти. Он не нашел во мне опоры, и  больше не желал говорить о случившемся. Мой ужас передался ему, и он будто выдохся, лоб его покрылся испариной, сокрушенно качая головой, он смотрел в сторону. Такое усталое дыхание бывает лишь у загнанных лошадей или умирающих стариков. Видя его беду, я не знала, как от нее спастись…

– Паша! – крикнула я вслед сгорбленной фигурке. – Помнишь, я тебе звонила? Твой совет спас ребенка!

Он даже не обернулся. Шел вперед, не разбирая дороги, как игрушечный солдатик – руки по швам, ноги вверх-вниз…

Взволнованная происшествием, я поспешила домой, в голове кружились тысячи мыслей. Что будет с Пашей? Как поступит  отец? Признаться, я не сомневалась в том, что все будет улажено – я верила во всесильность Василия Седова – я  его видела. Страшила судьба ребенка, убившего двух человек…

Ночь была беспокойной, ворочаясь с боку на бок, я не могла уснуть. В квартире слышался какой-то странный свист, я обеспокоенно встала, пошла на кухню – никого нет. Заглянула в комнату сына, дверь была полуоткрыта. Алеша сидел за компьютером, вся фигура его была напряжена до предела, он был полностью погружен в игру. Не стоило беспокоиться, он играл в покер. Я хотела вернуться обратно, но уши мои снова уловили шуршащее движение, будто кто-то, совсем близко, вкрадчиво скользя, натягивал тетиву. В скорбном раздумье я смотрела на сына, веки мои тяжелели, комната была едва освещена холодным светом, идущим от компьютера. Я обвела взглядом всю комнату…

В тени дальнего угла, словно две раны, неподвижно застыли глаза. Не может быть… От ледяного дыхания  сразу онемел рот – на меня кто-то зловеще смотрел. Ближе, ближе, ближе, плывя всем телом, он тянул ко мне свою серую морду… не смотри, не смотри.., но было поздно: как зачарованная, я втягивалась в красную ртуть зрачков. Растекшиеся капли слизи, опустошающее соприкосновение… Веки обожгло удушливым ядом, руки сохли и сворачивались в трубочки. Видел бы кто! – меня, в тишине и забвении оседающую на пол…

– Мама!!!- склонилось надо мной встревоженное лицо сына. – Что с тобой?

Я оглянулась по сторонам – никого, кроме нас с Алешей, не было. Он помог мне подняться, отвел в кровать, принес горячего чая. Лежа в кровати, я пила чай, пахнувший мятой, и медленно приходила в себя. Состояние было – словно вырвалась от жестокой засухи. Небольшая ранка на веке уже не сочилась кровью…

Вчера я встречалась с Пашей, своим учеником, который убил двух детей – сердце мое плакало кровью. Я ничем не могла ему помочь, ничем. Что-то привиделось в комнате сына. Всего лишь  расстроенное воображение.

Я не стала рассказывать сыну о Паше. Сказала, что сильно переутомилась. Это было немудрено – я  писала по девять часов в день. Надо выспаться, Алеша, и все пройдет… И быстрей дописывать книгу, мне непременно надо ее закончить. Можно и отодвинуть, но в голову бил тревожный сигнал, недоброе  предчувствие: надо, надо, надо…

Белым пятном в ней оставался покер. Алеша помогал мне, но как-то вяло. Он что-то утаивал, недоговаривал. Мне непременно надо было понять.

Глава 17. Тайны покера

  Покер – излечение от игровой зависимости? Переходный мостик – к свободе? Избавлял ли он от беды, или еще глубже топил в ней?

Алеша мог знать правду, а мог и не знать.

У меня был друг – самый лучший на свете. Я позвонила ему и все рассказала.

– Вера, я ничего не понимаю в играх, – ответил мне Костя. – Он так обрадовался звонку, что мне пришлось несколько раз пересказывать свою просьбу, прежде чем у него выровнялось дыхание, и он что-то стал понимать.

– Я никогда и ни во что не играл, – сожалел он.- Я попробую спросить, отыскать игроков.

– Где ты их будешь искать? – удивилась я. – В городке нет ни казино, ни автоматов. Пройдет много времени, мне непременно надо сейчас. Знает все сын, но не хочет рассказывать, или сам ничего не понимает.

– А ты скажи, что проиграла его в карты, – предложил Костя.- И он все расскажет.

– Ты что, с ума сошел? Какие карты?!

Да, Костя был неисправимым авантюристом. Ему бы детективы сочинять.

– Вера, никто не знает, чем ты занималась в свое отсутствие. Можно предположить все, что угодно. Ты могла попасть в преступную группировку, кстати – именно такие, как ты, туда и попадают. Ты могла выпить и проиграть сына в карты – так получилось. Верят как раз не правде, а в самые неправдоподобные небылицы. Чтобы выкупить сына, надо заплатить крупную сумму денег, которую.., например, тебе обещало издательство за роман «Игровая зависимость». Больше такие деньги взять неоткуда, иначе сына убьют, поняла?

Вера, я тебе помогу! – кричал этот сумасшедший, – я организую за вами слежку! Твой сын увидит, что за вами следят жуткие типы, требуют, выколачивают деньги и окончательно поверит. Под страхом смерти – он все расскажет.

– Спасибо, Костя, – сухо ответила я. – Больше не пиши мне, пожалуйста, что ты самый лучший в мире друг, – и повесила трубку. Звонки шли долго и настойчиво, разозленная, я к телефону не подходила.

Спустя пару часов Костины мысли, как ни странно, вызвали у меня любопытство. Проиграть сына в карты? – это было еще то! Славный заголовок для моего будущего романа. И еще – эти слова о выкупе – что-то давнее проникало в мой разум.

Я все забыла, и не хотела помнить. Отбросить в сторону все непонятное – дописать книгу, чтобы сбылась Алешкина мечта.

Вечером сложилось как нельзя лучше. Разразилась такая гроза, которая бывает только перед концом света. Я в страхе металась по комнате, опрокидывая стулья, Алеша, ничего не понимая, пытался меня успокоить. Я, со злостью глядя на него, неожиданно закричала:

– Я проиграла тебя в карты! Когда я пила и бродяжничала, меня втянули в игру в карты! А как ты хотел? Ты играл в казино, а я – в карты! Мы оба свободны! Я не помню, когда поставила тебя на кон! Может, мне что-то вкололи! Остался всего один месяц, ты понимаешь, один месяц! Я не успеваю дописать книгу, за которую издательство пообещало мне сумму, равную этому долгу. Тема игровой зависимости очень актуальна, и только я дала прочитать рукопись отца Владимира, со мной сразу заключили договор!

Алеша открыл рот. Он был так ошарашен, что долго не мог говорить. Костя оказался прав – самое дичайшее неправдоподобие сыграло мне на руку – сын поверил!

Жизнь, которая до этого момента, вовсе не ценилась им, приобрела новый смысл. Он забросил покер и неистово стал мне помогать. Странное дело, страх так парализовал его волю, что он ни разу не упрекнул меня. Надвигающаяся опасность невероятно сблизила нас.

   Сын страстно захотел, чтобы роман вышел блистательным.

Мы рванули по всем местам, связанным с игрой. Нас везде пускали – во все злачные и глухие подвалы, заброшенные дома на краю города. Игра шла повсюду, казалось, запрет только подстегнул ее, придал остроты, так жарче вспыхивает любовь, когда встречает препятствия. Костя, молодец, организовал такую слежку – пальчики оближешь! Какие-то мерзкие типы, почти не скрываясь, ходили за нами по пятам – даже я, знающая об обмане, затылком ощущала подлинный страх смерти. Как же Костя успел все сделать – так быстро?

«Они идут, идут, – скрывая свою радость, возбужденно  шептала я сыну, – обернись и посмотри». Вот бы обрадовался Артур, если бы, хоть разок увидел все своими глазами!

Прикрывая ладонями свечи, мы шли  куда-то глубоко вниз, в раскаленные  игрой места. Все повторялось:  пронзительные крики и распаленные пальцы, зал шатался и дрожал лохмотьями страха, вороны, объятые ужасом, то разлетались, то беззащитными кучами липли к земле. Музыка стала вкрадчиво-царапающей, игроки – беспомощными птицами, загнанными в угол. Как в приключенческом кино, чтобы войти внутрь – надо было сказать пароль.

Я узнавала многие лица, меня тоже кто-нибудь окликал. Когда-то давно я срослась с этими людьми, я же слышала, как стучат их сердца. В одном углу я угадала старичка-гнома, он почти ослеп и узнал меня, когда я к нему наклонилась.

– Тебе надо срочно улетать, – прошептал он мне, – и лучше, если бы сегодня.

– Хорошо, хорошо, –  я сочувственно погладила его детскую ручку. Он был очень стар, и давно  не играл. Слезящиеся глаза смотрели на меня с любовью и заботой.

– Яд уже вылили в твою реку, несколько ведер, – бессвязно продолжал он, – ты уже ничего не видишь, ничего…

Яков также состарился и потускнел – говорили, что его внук погиб под машиной. Он одиноко ковырялся в старом, негодном игровом автомате, видимо, пытаясь его отладить. Но тот ржаво скрипел, словно просил: пора на покой.  Бориса нигде  не было, спросить о нем у Якова я почему-то не захотела…

Ашота еще прошлым  летом нашли за городом с перерезанным горлом…

Каждый штрих знакомого лица был беспощадно, как никогда, мертв. Подростков нигде не было видно… господи, да их уже не было в живых. Невыносимо было смотреть на автоматы, за которыми они обычно играли. Сразу вспомнила о Паше, несколько раз я пыталась  до него дозвониться, никто не брал трубку. Может, отец увез и спрятал его?

Как же я отвыкла от прикосновения к кнопкам! Свежим взглядом было отлично видно – как они пожирают пальцы, шамкая блестящими ртами, всасывают руку по локоть, по плечи…

Таинственный покер, обернувшийся чудесным избавлением, раскрывал свои секреты. Рассказ своего сына я восприняла – как продолжение рукописи Отца Владимира.

Игровая зависимость (рассказ сына)

 

  Игровые автоматы теперь не стоят на каждой остановке, все игровые залы сейчас вне закона. Иметь доступ к закрытым и незаконным казино или игровым клубам, а также  ездить в зарубежные страны, чтобы поиграть в казино вживую – может не каждый. Но даже если он решится…

  Казино – все игры, от автоматов до рулетки, имеют изначально большее преимущество перед игроками, и те обречены – проигрывать – раз за разом, исключая лишь редкие мгновенья.

  Многие азартные игроки постоянно себя обманывают тем, что они проигрывают  бездушной железке, и потому придумывают различные стратегии и хитрости: ходят в одних и тех же носках, перед игрой не стригутся, покупают талисманы.

  Кто бы ни ходил в казино – он все равно проиграется…

 Под сиюминутным выигрышем игроки запоминают, как были одеты, с кем перед этим встречались, но смысл один – ни в рулетке, ни в другой игре – талисманов нет

  В глубине души, каждый игрок, играя против казино, понимает свою обреченность, и иногда себе в этом признается.

  Исключением из общего правила является единственная игра – Блэкджек, в которой игрок, при определенных условиях, может выиграть у казино.

  Существует мнение, что казино сознательно оставило эту игру, постоянно внося в нее те или иные изменения, так, чтобы игрок мог иметь перед казино некоторые преимущества.

  Эта игра очень требовательна к игрокам и математические способности  должны быть на уровне гениальности. Само знание, что в данном казино все же можно выиграть, привлекает огромное количество игроков, которые приходят,  и играют вовсе не в Блэкджек.

  Но даже если они решатся поиграть в него, то те знания, которые почерпнут из брошюр, не помогут избежать оглушительного проигрыша.

  Математические гении  играют по идеально рассчитанной стратегии, но все европейские казино оснащены камерами, их быстро вычисляют и вежливо (для первого раза) выпроваживают. В свои черные списки казино заносит игроков двух видов: профессиональных « Блэкджеков», и мошенников –  тех, кто входит в сговор с крупье.

  Порой гениальным игрокам в Блэкджек приходится устраивать полный маскарад, вживаясь в образы  то добропорядочного семьянина со стоящей рядом обеспокоенной женой, то везучего пьяницу, или  надменного миллионера…

  Я не раз слышал, как российские звезды хвастались, что их выгоняли из крупных казино мира и заносили в черный список.   Убежден, что это чистый вымысел, так как казино выгоняет только игроков, состоящих в черном списке.

  Сколько бы игрок не выигрывал в другие игры, если его не подозревают в мошенничестве, ему и дальше позволят испытывать удачу…

  Что же остается российским игрокам?

   Букмекерские конторы. Главное отличие от казино – результата приходится  ждать несколько дней или часов – азартным людям надо получить свою дозу адреналина «здесь» и «сейчас». И все-таки эта игра азартна, хотя больше похожа на честное пари с элементом спортивности.

  Все онлайн – проекты можно условно разделить на три большие группы.

1.Игра не в чистом виде, но способная выкачивать большие деньги, как с азартных,  так и с неазартных игроков. Это «онлайн игры» – созданные по типу обычных, компьютерных игр, но в отличие от них, там предстоит играть с другими игроками. Игры  эти условно бесплатные, если сильно утрировать – тебе дается деревянный щит и меч, с которыми ты можешь честно воевать. Всем игрокам предоставляется уникальная возможность  получить доспехи из чешуи золотого дракона, титановый щит или меч, украшенный  бриллиантами. Цена вопроса (одеться в самую мощную броню и оружие) – ДОСТИГАЕТ ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ, и богатый бизнесмен, и состоятельный  человек – находят эти цены весьма разумными. Уже никого не удивишь  новостью, что какой-то чудак  вложил в компьютерный  персонаж – более миллиона рублей.

2.Онлайн-аналоги обычного казино. Это те же игры с обычными правилами – игрок играет против казино. Вспоминаются  игровые автоматы на вокзалах, которые были безбожно подкручены. Русские предпочитают обобрать немедленно и до последней нитки. Задержаться  в российском «онлайн – казино» – может разве что сумасшедший.

3.Ставший  популярный совсем недавно,  покерный онлайн-казино, где игроки играют против людей. Казино здесь имеет процент с выигрышного банка. Все лучшие покерные казино принадлежат иностранным  компаниям. Казино берет с победителя налог такого размера  – чтобы  в долгосрочной перспективе  сильный игрок имел возможность – выиграть  у  слабых больше, чем налог казино. Отсюда и появились покерные профессионалы, которые могут зарабатывать большие деньги. Но все не так просто, как кажется…

  Из всех, кто хотел стать покерным профи, и зарабатывать игрой – получилось около 5% из 100. Причем из этих 5% – абсолютно большая часть вышла на уровень стабильного заработка, который в наши дни можно получить, преуспев в своей  деятельности, не связанной с бизнесом (от 500 до 3000 долларов в месяц). Лишь единицы смогли выйти на реально большие заработки – выше 10 000 долларов в месяц.

  Если рассмотреть те 95%, у кого не получилось,  то половине  из них – не хватило математических  способностей.

  Остальные же прокололись на психологических и организационных моментах.

  Как потерпели крах игроки, которые долгое время называли себя профессионалами?

  По копеечке да по рублику – они упорным трудом, на своих покерных счетах, скапливали огромные суммы. Как угорелые –  копили и копили деньги – для больших и больших ставок. Сами  жили  на съемных квартирах, питались,  как придется. А на счетах  были суммы, на которые можно было купить и квартиру,  и хорошую машину. В один день они поднимались на ставку, которая оказывалась им не по зубам, и проигрывали все деньги. Начинать снова долгий путь – с мелких ставок – у них не было ни сил, ни энтузиазма, ни желания.

  Другая часть игроков старалась беспрерывно выводить свои выигрышные деньги и закатывать вечеринки  в свою честь. Они оставляли на счету минимальную сумму денег, которая легко сдувалась  ветром неудач. А этот момент наступал очень быстро. Оказавшись снова на нуле, они,  в отличие от первых  игроков, не сдались так быстро. Они были убеждены, что очень быстро поднимутся на прежние высоты, но скоро стали замечать, что путь наверх – слишком длинен и очень нуден, а заработка в 10-20 долларов в день не хватает, чтобы оплачивать свои счета.

  Поняв грустную истину любого дела и бизнеса, что деньги делают деньги – они ушли искать другую работу. Казалось бы, первый и второй тип  являются безумцами, но как ни странно, 80 % игроков относятся к этому типу. Лишь малая часть находит золотую середину.

  Психологические проблемы.

  Это основная беда, по которой игроки не могут зарабатывать в покер. Так как раздачи в покере происходят очень быстро, то само собой, случаются полосы удач и неудач. В покере – в отличие от остальных игр – они  могут достигать невероятных масштабов, таких,  что человеческая психика не в состоянии с ними справиться. Нет в мире игроков, которые бы полностью контролировали свои эмоции.

  Разница между великими  и обычными покеристами состоит  лишь в том, что первые- способны вовремя взять себя в руки и принять нужные меры. Обычные игроки, проиграв крупную сумму денег, впадают в жесткий «тильт» – это состояние дикого азарта, затмевающего разум. Они зачастую лихорадочно повышают ставки,  играют страстно, агрессивно и необдуманно. Это почти всегда усугубляет их первоначальный проигрыш – для многих это последняя точка в покерной карьере.

  Мне пришлось пережить многие неприятные моменты, когда казалось, все боги и вселенная против меня. Но я сумел организовать себя и сделал собственную систему, как выстоять в полосе неудач. Усилием воли я прекращаю игру при первых признаках «тильта». Иногда это очень сложно сделать – когда проигрываешь слабым и надменным игрокам, находящимся на гребне удачи. Но часто мне все же  удается это сделать. Когда у меня затяжная полоса – я беру паузу и провожу время  с друзьями…

– Алеша, – тихо  спросила я, – ты точно уверен, что покер избавляет от игровой зависимости?

– Да, – твердо ответил сын.

Не выдержав, я позвонила Косте:

– Костя, браво! Какой ты молодец! Даже мне стало страшно – где же ты выкопал таких бродяг?

– Вера, ты о чем? – удивленно спросил Костя.

– Да о слежке, которую ты организовал, Костя! Вполне профессионально, я испытала самую настоящую жуть, не говоря уже о сыне. О-о, как хитро они расставляют ловушки, чтобы жертвы ничего не замечали! Мне кажется, они умудрились пробраться даже в нашу квартиру, я отчетливо уловила в своей спальне чужой запах, да и мои вещи были слегка разбросаны. Деньги, правда, пока никто не выколачивает, но…

– Вера! – в голосе Кости ясно слышался ужас. – Что ты несешь? Ты разыгрываешь меня или просто так издеваешься? Я не организовывал никакой слежки, ведь ты не сказала – да. Тебе все просто почудилось…

Очень плохо тебя слышно, один свист – ты смеешься надо мной?

Связь оборвалась. Последнее время телефон явно барахлил, невозможно было разговаривать, вклинивались какие-то звуки, стоны и скрипы, будто по булыжной мостовой, по чавкающей грязи  стучали колеса тележки.

Странно… Костя ничего не организовывал? Тогда кто следил за нами?

Я заволновалась, задумалась, стала анализировать,   прогнозировать. Но ничто не выдавало того, что через несколько  дней – мое дыхание остановится…

Глава 18. В камере

  Утром, на пути в магазин, рядом со мной остановилась машина, из нее вышли двое мужчин  и вежливо попросили меня проследовать за ними. Наверное, надо было поднять шум, крик, потребовать документы, разрешение на задержание. Но мои ноги предательски задрожали, согнулись в коленях, поддерживаемая с двух сторон, я покорно села в машину. Меня привезли в отделение милиции, провели на второй этаж.

Железная дверь с грохотом захлопнулась…

Я не понимала, что происходит. Следователь, представившись Сергеем Леонидовичем, озабочено и обворожительно улыбаясь, объяснил, что, пока, по закону, я задержана  всего на двое суток. Почему пока? Я пыталась взять себя в руки. Никита и Дима? это как-то связано с Пашей? Что случилось? Что он рассказал отцу? Почему мне не дают позвонить по телефону, пригласить адвоката? Что за чертовщина происходит?

– Покажите мне ордер на арест, – вспомнила я фразу из какого-то фильма.

– Поймите, сейчас вы почти свободны – до выяснения некоторых подробностей. Мы проверим некоторые факты, чтобы снять с вас все подозрения. Против вас образовались незначительные улики, и если мы – за эти два дня – сможем совместно, чистосердечно в них разобраться, то уверяю вас (при этих словах он широко улыбнулся и благодушно развел в стороны руки), – вы вернетесь домой, будто ничего не произошло. Если вы действительно не виновны, то эта беседа – пару пустяков, тьфу, с кем не бывает. Поймите, убийство двух детей одновременно, для нашего города – большое событие, и мы не только вас – мы многих людей привлекли к этому делу. В этом здании во всех кабинетах сейчас ведутся беседы, сопоставляются факты, собираются улики. Вы ведь также не хотите, чтобы убийства детей продолжились? Я торопливо закивала головой.

Видите, как мы сходимся в этом вопросе. Значит, все будет хорошо. Как бы вы у себя дома не думали об этом происшествии, от вашего сознания могут ускользнуть тысячи деталей, чрезвычайно важных для следствия. Здесь, в кабинете, беседа с вами может принести огромную пользу – ведь вы вели уроки у этих детей, возможно, где-то еще с ними пересекались, я говорю – возможно…

– Но у них многие учителя вели уроки, – слабо возразила я. – Да к тому же, где я могла с ними пересекаться? Я проработала в этой школе совсем немного.

– Все учителя, как и вы, тщательно допрашиваются, равно, как и соседи, друзья, и приятели погибших детей. Надеюсь, я вас немного успокоил, и мы продолжим беседу в более спокойном и дружественном русле, чем это было в самом начале.

Я, действительно, успокоилась. Если привлечены почти все, кто знал мальчиков, страшного ничего нет. Умиротворяюще действовали отдельные фразы:  принесете огромную пользу, все будет хорошо, пара пустяков.

Но ночь, проведенная в чужом месте, оказалась хуже, чем можно было ожидать. Ах, как было скверно на душе!

Как же быть с Пашей? Нельзя называть его имя. Что же делать? Если он все рассказал своему отцу, то тот, разумеется, подсуетится. А если не рассказал? Зная всю эту историю, не буду ли я выглядеть, как соучастница? Это ведь сокрытие  преступления, о котором мне все известно. Но кто знает о том, что Паша мне все рассказал?

Я должна была помочь следствию настолько, насколько это было в моих силах. Я даже не была свидетелем. Но странное дело, чем дольше я пребывала в стенах этого дома, тем больше ощущала что-то неуловимое и смутное, сгущавшееся над моей головой. Это был неясный знак беды.  Менялось выражение глаз следователя – сочувствие и сострадание сменялось затаенным любопытством, недоброй напряженностью и даже подозрительностью. Как же все было дурно, нехорошо! Меня снедал какой-то неясный страх, неуловимый в начале, он делал меня все более тревожной.

Пристально глядя на меня так, будто я только что своровала в магазине бутылку водки, незаметно и ловко, этот человек задавал мне вопросы, касающиеся игровых автоматов. Будто то, что в  казино я постоянно пересекалась со своими учениками – было делом очевидным и не требующим с моей стороны особых подтверждений. Видя мою растерянность и стыд, Сергей Леонидович с наслаждением, не скрывая своего злорадства, откидывался на стуле. С самого начала я встала на путь непрерывного самооправдания – он был ошибочным и вел меня не туда.

Следователь был похож на солидную ищейку, настороженно ищущую во мне проявления неуравновешенности, нервозности. Порой он умело провоцировал меня на вспышки негодования, и делал это так виртуозно, методично и последовательно, что я, каждое утро, готовясь к его приходам, (твердя себе, что мне надо быть бдительной, осознанной и настороженной), каждый раз незаметно попадалась в ловко расставленную паутину его слов. Возможно, мне мешала его быстрая речь. Свои вопросы он произносил резким голосом, будто наотмашь шлепал ладонью  по щеке. Вся его воля, казалось, была направлена на то, чтобы, не дав мне возможности опомниться, разоблачить меня как можно быстрее. Я была напряжена до предела.

Как же я пропустила момент? – когда из простого собеседника превратилась в свидетеля, а потом и в главного обвиняемого? Все сопровождалось молчаливой угрозой, уверенностью – я была расплющенной бабочкой, попавшей в твердые пальцы.

Ловко и увертливо мой противник уходил от вопросов, ответы на которые были мне так важны. Порой  издавал какие-то странные металлические звуки, крутил в своих руках связку ключей – она звякала, бренчала, стучала о стол – этот тонкий и назойливо-высокий звук был невыносим, я сжимала голову  руками.

Когда же приедет отец Владимир или хотя бы Костя? Я жадно верила, что помощь близка. Алешу также могли задержать. Ведь не может же такого быть, чтобы я не вышла отсюда?

Вторым болезненным звеном являлось – где я все это время отсутствовала. Где я была, когда были совершены убийства? А я не знала, когда они были совершены. Паша мне этого не сказал. Возможно, меня в это время еще не было в городе.

Следователь уверял, что все самым тщательнейшим образом проверяется. Но увы, ( он снова разводил руками), никто не мог подтвердить, где я была. Священник внезапно исчез – неизвестно куда. Его жена, которая была дома, сообщила, что муж уехал давно,  а «гражданку Гурову» она никогда не знала и в поселке не видела. Особняк, в котором я работала, был закрыт на все замки, окна были заколочены, соседи, живущие рядом, в один голос сказали, что семья отправилась в дальнее путешествие. А жила я там, не жила – кто знает, забор высокий, разве всех углядишь?

Каждый день приносил новую  дурную весть. Иногда, томя меня, разочарованно качая головой, Сергей Леонидович долго читал  документы, которые ему вносили во время допросов, потом  что-то из них выписывал, не обращая на меня никакого внимания. Теряя терпение, я повышала голос, чтобы любой ценой узнать, что там еще выяснилось?

А выяснилось, что мой домашний телефон давно находился на прослушивании.

– Как вы объясните такие странные слова – «Залью кровью все пространство»? Вы выкрикивали эти слова так громко, даже, я бы сказал, с какой-то зловещей радостью.

Сергей Леонидович несколько раз, с наслаждением включал эту запись, при этом смотрел на меня изумленно, словно впервые увидел. Тот телефонный звонок разбудил меня так внезапно, мне снился какой-то кошмарный сон, спросонья я была… немного перевозбуждена. Но почему мой телефон был на прослушивании?

Я мысленно отметила внезапное изменение в поведении следователя. Он будто устал играть добродушного приятеля, и стал тем, кем на самом деле являлся – жестким и бесцеремонным  работником, исполняющим чью-то твердую, сжатую в кулак, волю.

– Я вижу, вы пытаетесь меня разжалобить, – тихо, с плохо скрытым удовольствием, заговорил он. – Но это напрасно. По совокупности всех фактов, логических выводов, моих личных наблюдений и общего впечатления от всего вашего образа, собрано уже достаточно доказательств вашей причастности к этим убийствам.

Вы создали свою Вселенную, но она существует только в вашем воображении, но не в реальности, уверяю вас. В ней, собственной Вселенной, вы наградили персонажи физическими характеристиками, придали им определенное, и вероятно, очень большое значение в вашей жизни.

И это ваше произведение «Игровая зависимость» – тому подтверждение. Знаете ли, я обожаю фантастику, приключения и даже приветствую мистику. Но ваше… творение принадлежит другому миру, миру безумия. Я, как человек, которому, прежде всего, дорога именно истина, истинна и ничего более – я сделал то, чего делать был не обязан, – обратился с вашей рукописью к специалистам, это уважаемые люди, профессора психологии….

Так вот, даже беглое знакомство – с вашим извилистым ходом мысли, ваши умозаключения и выводы, которые вы делаете, весь строй… выявляет типичную картину явного помешательства…

Есть такое выражение – «вилами по воде писано», я бы, применительно именно к вам, немного изменил его – вашей рукой водил сам Демон, само – разрушение. И если бы он водил вашей рукой все время – возможно, вы создали бы прекрасное наглядное пособие  для студентов психиатрии. Но отчаянная скука и уныние – совокупность двух прицелов, при котором рождается недолет до цели. Все вкривь и вкось, одна беспорядочность, как попало, так обычно бьют указательным пальцем по клавишам дети, впервые увидевшие этот инструмент.

Ни один нормальный человек, в трезвом уме и твердой памяти, ни один – вы понимаете меня? – не создаст такого постыдного произведения, ясно повествующего о душевном увечье автора…

Голос его  наполнял комнату мигающими отрывистыми звуками. Глаза, не мигая, глядели на меня в упор и угнетали мою волю, я пыталась  выключиться, погрузиться в спасительную пустоту, – все было тщетно. Властный голос, вся эта великолепная речь, не в силах угомониться, все больше накалялась, и блестяще клубилась, дробилась на отдельные, трескучие нити, которые прожигали в моем теле микроскопические дырки, проникали во все мое существо, и уже мощно  господствовали там и паразитировали.

– Так как  ваша вина не подлежит обсуждению, признайтесь мне, уважаемая Вера Николаевна, признайтесь не как обвиняемая, а как моя сестра или невеста – как же вы могли, сама мать, как же это произошло? Возможно, я чересчур молод, или стар, или не разбираюсь  в тонкостях женской психологии, но через откровение и возможность  дальнейшего чистосердечного общения –  мы ведь сможем найти выход из этого тупика, не правда ли?

Я где-то читал в сказках или легендах, что существует такой ритуал, обряд – пожилые женщины, чтобы вернуть себе молодость, пьют кровь детей. На страницах вашего романа я прочел строки о вашей жажде стать молодой. Возможно, вы влюбились в одного из странствующих вместе с вами рыцарей… не правда ли? Ведь в том мифическом городе, в котором вы якобы обитали целый год, насколько мне известно, никто не подтвердил факта вашего присутствия. Значит, странник, или рыцарь?

Женщина, потерпевшая полное крушение своей жизни, как правило, уходит в иллюзию, прихотливую страну грез. Ведь вы согласитесь со мной, что вы – полная неудачница? В школе о вас весьма нелестного мнения, да  и к тому же – вы уволены. Когда мы расспрашивали вашего бывшего мужа, он сделал такое лицо – будто надкусил ломтик лимона. Представьте, его вовсе не интересовала ваша судьба. Он был озабочен только своей репутацией – город наш невелик. А он женат, счастлив и имеет хорошую должность. Когда я уходил, он так волновался, я даже удивился – неужели за вас? Вот беда для него! Признаюсь, он на несколько секунд возвысился в моих глазах до святого человека, да-а. Есть выражение «возврат имущества», близкое людям нашей профессии. В данном случае подошел бы «возврат на землю» – ваш муж был чрезвычайно озабочен именно этим. Вот что заботило его,  привожу дословно:  « люди жестоки и при первой возможности разобьют в прах мое доброе имя. Я больше не буду называться Николай, а только «бывший муж убийцы». Со временем история обрастет такими подробностями, что я из бывшего – легко превращусь в « мужа убийцы».

Не правда ли, печальная участь для невинного человека?

Учителя из элитной школы во главе с директором – в один голос твердили, что вы были похожа на буйную сумасшедшую, когда покинули работу, и тихой невменяемой, когда приехали неизвестно откуда. С трудом удержались на работе благодаря заступничеству одного известного человека, на чьи деньги содержалась школа. Погибших детей, Диму и Никиту, вы так преследовали, что они были вынуждены обратиться за помощью к директору.

Эти ребята подробно описали, как вы их домогались. Признайтесь – большое основание для мести!

Ваши подруги, Ольга и Мария, в один голос подтвердили, что вы изменилась – далеко не в лучшую сторону…  Ушли в себя, стали замкнуты, у вас появились какие-то тайны, которыми вы не хотели с ними делиться.

Подруги… Лежа без сна на казарменной койке, я с тоской открывала для себя истины – люди, недавно казавшиеся самыми близкими, были забыты мною легко, и с такой же о тветной легкостью – они  в трудную минуту предали меня…Но сейчас, глядя на серые стены, я их вспоминала, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей…

Ольга работала массажисткой, выезжала по вызову на квартиры. Маленьким ростом и невероятной худобой она напоминала мальчика-подростка. Бровки  выщипывала ниточкой, редкие волосы, похожие на серые воробьиные перышки, тщательно взбивала и начесывала. Она носила джинсы и блеклые маечки, мне стоило невероятного труда уговорить ее купить платье, но любое: в оборках и рюшах, короткое или длинное, заниженное в талии или расклешенное снизу, собранное в пышную юбку – все висело на ней смятым мешком, болталось безвольным клоком, или, хуже всего – топорщилось во всех местах. Ее можно было назвать некрасивой: руки и плечи были неженственны, а острый подбородок  выпирал вперед и напоминал  косточку, но необыкновенная энергичность,  все сглаживали, с ней никогда не было скучно. Кроме основной работы массажистки, которая приносила ей с сыном  неплохой доход, у нее еще была целая куча дел и поручений. Она постоянно участвовала в семинарах и деловых играх, которые с некоторых пор стали очень популярны в нашем городе. При каждой встрече я получала новую книгу, которую мне предстояло тщательно изучить, иначе от Ольги не было никакого спасения.

Комната, в которой она обитала вместе с  Денисом, производила впечатление немного странного и запущенного вида. Из-под всех предметов торчали, валились и вылезали книги, но в нужный момент она всегда ловко извлекала ту, о которой с восторгом рассказывала. Каждая книга, которую выпускала таинственная организация, была бесценной, а семинары – святыми местами. Она возвращалась оттуда, как никогда, опьяненная жизнью.

– Вот и я! Я вернулась! – кричала она, входя в свой мрачный и унылый дом с целым ворохом книг и новостей, оглядываясь по сторонам, будто косматая сова с верхушки ели.

И я  устремлялась к этим глянцевым листам, сулившим чудеса и избавления от беспокойств, одиночества и бедности. Без устали,  сорок раз записывала установки на счастье, богатство и здоровье, шептала просьбы богам об избавлении  сына от игровой зависимости. Сжигала исписанные клочки, а серый пепел бросала в воду, которую судорожно выпивала в семь часов вечера перед зеркалом. Остатки в полнолуние разбрасывала на перекрестках…

Но было, было еще одно магическое слово, при котором Оля замирала, как охотничья собака, и делала стойку: «Олег». Возвращаясь из дальних путешествий, где непременно были и встречи в ресторанах, и ужины с интересными  мужчинами, на все наши женские расспросы, она обиженно округляла глаза и тихо спрашивала, высоко поднимая тоненькие бровки: «Какие мужчины? У меня  есть Олег…

Развеять это несуществующее  явление – все равно, что наотмашь ударить по лицу ребенка, бросить в горящую печь самые прекрасные сказки, попытаться схватить руками тысячу молний…

Олег – практичный мужчина сорока пяти лет, вдовец,  имел дом, машину, небольшой бизнес по обслуживанию машин, и вполне довольствовался своей жизнью холостяка, в которой находил свои удовольствия и развлечения. Его слабостью была дорогая одежда, он был всегда  чист и надушен, хрустел белоснежной рубашкой, скрипел новой кожей. Лысая голова  завершала его высокую и стройную фигуру, но ничуть не портила внешнего эффекта:  яркие  глаза смотрели внимательно и насмешливо, тонкие  губы улыбались.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Вы можете перейти в конец и оставить комментарий. Уведомления сейчас отключены.